В надежде избежать полного провала лейтенант Клитман опустил окно и улыбнулся полицейскому, который постучал по стеклу, чтобы привлечь его внимание, и теперь, согнувшись, заглядывал в машину.
— В чем дело?
— Разве вы не заметили красную полосу на краю тротуара, когда ставили машину?
— Красную полосу? — удивился Клитман, ломая голову, что бы это значило.
— Уж не хотите ли вы сказать, сэр, — продолжал полицейский наигранно шутливым тоном, — что вы не видели красной полосы?
— Нет, сэр, конечно, я ее видел.
— Я так и думал, что вы не способны на ложь, — сказал полицейский, как если бы он хорошо знал Клитмана и не ставил под сомнение его честность, что очень удивило лейтенанта. — Но если вы видели красную полосу, сэр, то зачем вы тут остановились?
— А, вот в чем дело, — сказал Клитман, — останавливаться разрешается только у тротуара без красной полосы. Ну конечно.
Полицейский в изумлении смотрел на Клитмана. Затем он перенес свое внимание на фон Манштейна, который сидел рядом, затем на Брахера и Губача на заднем сиденье, улыбнулся и кивнул им головой.
Клитману не надо было оборачиваться, чтобы понять, что его команда с трудом сдерживает волнение. Атмосфера накалялась.
Полицейский наконец опять перевел взгляд на Клитмана, улыбнулся и неуверенно спросил:
— Если я не ошибаюсь, ребята, вы проповедники?
— Проповедники? — повторил Клитман в растерянности.
— У меня дедуктивное мышление, — сказал полицейский, по-прежнему улыбаясь. — Я не Шерлок Холмс. Но у вас на бампере наклейки «Я люблю Иисуса» и «Христос воскрес». В городе как раз проходит конференция баптистов, а вы все в темных костюмах.
Вот почему он решил, что Клитман не способен на ложь: он их принял за баптистских пасторов.
— Совершенно верно, — немедленно подтвердил Клитман. — Мы прибыли на конференцию, сержант. Извините, что мы нарушили правила. У нас не бывает красной полосы на тротуаре. Если вы…
— А откуда вы? — спросил полицейский без подозрения, а наоборот стараясь быть дружелюбным.
Клитман многое знал об Америке, но такого рода разговоры могли завести его в тупик. Он припомнил, что баптисты вроде бы происходят с юга страны; он не был уверен, что они есть на севере, западе или востоке, поэтому он попытался припомнить какой-нибудь южный штат. Он сказал:
— Я из Джорджии.
И тут же сообразил, сколь не правдоподобно такое заявление, произнесенное с немецким акцентом.
Улыбка на лице полицейского сменилась выражением недоумения. Он посмотрел на фон Манштейна и спросил:
— А вы откуда, сэр?
Следуя примеру своего лейтенанта, но с еще более сильным акцентом фон Манштейн объявил: