— Григорий, зайди-ка сразу ко мне. — Соколов стоял с озабоченным видом в коридоре у раскрытого кабинета.
Когда Григорий подошел и они обменялись рукопожатием, Василий Андреевич пропустил его в кабинет и, зайдя следом, сел не за свой стол, а на стул для посетителей. Григорий, предчувствуя серьезный разговор и теряясь в догадках, опустился на стул напротив шефа. Соколов, побарабанив пальцами по столешнице приставного столика, ошарашил:
— Григорий, вчера вечером твой подследственный Алиджанов был убит в Бутырке.
— Как убит? Кем? За что? — вскочил Григорий, не поверив в то, что услышал.
— Ни на один твой вопрос определенного ответа пока дать не могу, — развел руками Василий Андреевич. — Мне только что позвонил Петр Ильич, начальник РОВД, а ему сообщил начальник СИЗО Александр Волков. Словом, едем на место происшествия. Там разберемся. Осведомлен только об одном: администрация Бутырки стоит буквально на ушах. И не потому, что ей жалко убитого, этот факт ее мало беспокоит, а оттого, что Алиджанов убит непонятным способом и в то время, когда находился один в карцере. А это бросает тень на контролеров. Вот в чем закавыка. Ладно, едем. Нас ждут. Пока я подписываю у прокурора пропуск в Бутырку, пригласи судмедэксперта и эксперта-криминалиста.
— Вы говорите, что убийство произошло вечером, а почему нам только сейчас сообщили? — поинтересовался Григорий, направляясь к сейфу за следственным портфелем.
— Говорят, обнаружили труп во время разноса завтрака. А то, что убили вечером, утверждает тюремный врач.
Теперь Григорию пришлось наяву, а не на картинке встретиться с мрачной и зловещей реальностью — Бутыркой. Жители столицы в суете повседневных дел забывают о том, что в их прекрасном городе существует столь ужасное место, как Бутырский следственный изолятор. Человек, попавший туда на несколько часов по служебным делам, покидает его с нескрываемой поспешностью. Когда он оказывается на улице и за его спиной закрывается последняя дверь, цена свободы в его глазах значительно возрастает.
Соколов, Григорий, судмедэксперт и эксперт-криминалист сдали пропуска и получили жетоны. Девушка-сержант открыла стальные решетчатые двери: «Проходите». Один за другим лязгают электрозамки. Без жетона отсюда не выйдет никто, кроме узкого круга сотрудников следственного изолятора. Таков порядок, установленный с незапамятных времен. Минуя допотопный проулок, они прошли еще один подобный, лязгающий металлом «турникет». С десяток шагов отделяли второй пропускной пункт от главного корпуса. Григорий вдыхает свежий воздух, озираясь по сторонам. Мощная стена бывшей Московской центральной пересыльной тюрьмы «давит» на психику.