— Нам хоть куда, только бы не с этими оставаться! — чуть ли не в голос воскликнули арестанты. — Избавьте нас от сумасшедших, гражданин начальник, а с душами расстрелянных мы как-нибудь общий язык найдем, — попросил Жираф, который непосредственно пережил страшные минуты нападения Боксера, — они ведь во сне всех нас могут передушить.
— Ладно, решено! — властно произнес начальник Бутырки и приказал Дубову: — Иван Алексеевич, отведи эту четверку в первую камеру седьмого коридора. По одному. В наручниках. Живее.
— Слушаюсь! — козырнул старший прапорщик и проворно надел наручники на низкорослого, с короткой шеей заключенного.
Когда Дубов и помощник вывели подследственного из камеры, Боксер и Колун, словно сговорившись, зашевелились одновременно и, к всеобщему удивлению, крепко встали на ноги. Присутствующие невольно отступили от них на несколько шагов. Всех поразил вдруг изменившийся цвет глаз живых мертвецов. Из тусклого, словно подернутого матовой пленкой, он превратился в ярко-желтый, явно говоривший о возросшей агрессивности их обладателей. «Мертвецы» двинулись было на отступивших людей, но надетые Дубовым наручники сковывали их движения, что их сильно рассердило. Полуобернувшись друг к другу, насколько им позволяли цепи наручников, «мертвецы» стали издавать какие-то рычащие звуки, похожие на те, какими встречает собака человека, намеревающегося в шутку отнять у нее любимую кость.
Холодные мурашки пробежали между лопаток у присутствующих в камере. У Григория было такое ощущение, будто он случайно вошел в открытую клетку к голодным шакалам.
— Быстро всем из камеры! — распорядился начальник СИЗО и начал подталкивать контролеров к выходу. — Кто знает, разорвут наручники и могут броситься на нас. По-моему, они превращаются в вампиров, каких мы последнее время видим в кино. А вампиры, я слышал, обладают большой силой. И подследственным покинуть камеру! — приказал полковник, заметив вопрос на лицах арестантов.
Повторять было не нужно. Все торопливо вышли в коридор. Волков захлопнул дверь камеры и опустил щеколду. После этого посмотрел в глазок и, тут же отпрянув от него, стал торопливо вытирать платком вспотевшее лицо.
— Какой ужас, — проговорил он с нарастающей тревогой, — они стали грызть друг другу лица и плечи. Не пойму, что же такое с ними происходит? И как с ними поступить?
— Я доложу прокурору Москвы, а уж он будет решать их дальнейшую судьбу с медицинскими светилами, — ответил Соколов. — Главное, никого к этим людоедам не подселять.
— А как быть с Алиджановым? Хотели же и его сюда?