В следующую минуту он блаженно вытянулся на диване и смежил веки. В комнате стало почти темно, так как сквозь веки зеленый свет проступал очень слабо. «А Сукачев?! Он же сейчас приедет! — Григорий сел на диване и открыл глаза. Зеленый свет вновь наполнил комнату. — Как же я забыл о нем?! Кобры могут напасть. Надо встретить».
Неохотно поднявшись с дивана, он осторожно вышел в прихожую. Тщательно осмотрев ее, убедился, что змей здесь нет. Успокоившись, расположился в кресле возле зеркала и стал ждать. Незаметно задремал.
Очнулся через какое-то время от того, что тихо скрипнула дверь. Открыв глаза, он увидел шагнувшего в прихожую высокого крепкого и хмурого мужчину в черном плаще. С первого взгляда он производил впечатление типичного полицейского. У него было словно вычеканенное из бронзы лицо, маленькие недоверчивые глаза и жесткие неулыбающиеся губы. В правой руке незнакомец сжимал специальный американский полицейский пистолет 38 калибра с глушителем. Намерения пришельца не вызывали никаких сомнений. Он заметил Григория в кресле и направил на него пистолет. Встретившись взглядом с глазами Григория, горящими зеленым огнем, он растерялся, и на лице его появился испуг. Забыв о пистолете, который выпал из его ослабевшей руки, пришелец замер словно парализованный, не в силах что-либо сказать или предпринять.
— А вы, Сукачев, действительно нехороший человек, — скупо усмехнулся Григорий, — вместо того чтобы прийти в гости с тортом или букетом цветов, решили угостить меня свинцовой пулей. Невежливо, Павел Кирьянович.
Сказав это, Григорий, под изумленно-испуганным взглядом капитана, не спеша встал с кресла, поднял с пола пистолет и неожиданно врезал пришельцу кулаком в подбородок. Невежливый ночной визитер свалился под дверь, словно туша говядины, сорвавшаяся с крюка.
Григорий сунул пистолет в карман джинсов и жестко сказал:
— Коль ты, гражданин Сукачев, экзамен на порядочного человека не выдержал, разговор у нас будет долгий и крутой. Расскажешь мне все. Вставай. Пошли в комнату.
Сукачев открыл глаза, тяжело вздохнул и поднялся на дрожащие ноги.
— Надо признать, удар у тебя поставлен, — произнес он подхалимски одобрительно, потирая подбородок. — Я не обижаюсь, Григорий Петрович. Заслужил.
— Еще бы тебе обижаться. Пришел за моей жизнью, а в ответ получил только по физиономии. Проходи.
Он пропустил Сукачева вперед, прикрыл входную дверь и, подталкивая его в спину пистолетом, сопроводил в комнату. Там усадил в кресло и, к великому неудовольствию капитана, прихватил наручниками его правую руку к подлокотнику кресла.