— И все платят?
— Как правило. Я говорил, что никто не хочет опоздать на самолет. Считай: шесть автомобилей по двести долларов каждый. При восьмичасовом рабочем дне это может принести пятьдесят шесть тысяч долларов в день. Эти предполагаемые заработки зависят, конечно, от потока иностранцев. Кроме того, гаишникам в любом случае приходится делиться с вышестоящими начальниками и аэропортовской мафией. В итоге все остаются довольны, потому что этот зелененький ручеек из баксов течет, не прекращаясь, ежедневно. Гриша, хочу еще раз сказать тебе, что наше общество до такой степени коррумпировано, что бороться с мафией бессмысленно. Оставь эту наивную затею. Ты можешь прекрасно устроить свою личную жизнь, если мы с тобой договоримся.
— Похоже, ты прогнил насквозь, — сухо бросил Григорий, вставая со стула. — Вот уж действительно деньги делают людей слепыми. Это ужасно. Но в отличие от тебя, Василий Андреевич, я верю, что добро победит зло. Пусть эти слова для тебя звучат банально и наивно, но не сомневаюсь, что все же большинство людей думают, как я. Ну, будет философствовать. На сегодня достаточно. — Григорий выключил диктофон и, сделав знак Соколову следовать за собой, направился в прихожую. — После обеда, часам к трем, принесешь карты и схемы, как обещал. Ясно? Выкинешь какой-нибудь финт — и я достану тебя черным квадратом. Не забывай о нем.
— Где уж тут забыть, — вздохнул Соколов, в который раз вытирая платком вспотевшие лицо и шею. — Он у меня в самой печенке сидит.
В прихожей, откинув ковровую дорожку с трупа Сукачева, Григорий приказал:
— Забирай своего дружка. Куда отнесешь — меня не интересует.
— Я?! Да ты что, Гриша?! — побледнел Соколов, и крупные руки его мелко задрожали. Могут увидеть с трупом, обвинят в убийстве.
— Нехорошо бросать своего товарища, — жестко заметил Григорий. — Ведь ты послал его сюда, вместе с ним и уходи. У тебя проблемы со слухом?!
Молча кивнув в знак повиновения, Соколов, ненавидя в душе Григория, как самого лютого врага, взвалил на спину труп капитана Сукачева и, тяжело дыша, попросил:
— Посмотри хоть, чтобы никого не было в подъезде.
— Извини, я не в твоей команде! — сурово ответил Григорий и тихо отпер дверь. — Иди!
Сгорбившись под тяжестью трупа и обильно потея, Соколов боязливо вышел на лестничную площадку. Пока ему везло: люди еще спали. Григорий презрительно посмотрел ему вслед и только было собрался закрыть дверь, как совсем близко от своей головы услышал характерное шипение. Это шипение он никогда ни с каким другим не спутал бы. Скосив глаза, он увидел кобру, неспешно скользившую к нему с антресолей. Продолжая шипеть, змея методично приоткрывала свою неширокую, но ужасную пасть, словно разговаривая с ним. Эго была вторая кобра, о существовании которой Григорий напрочь забыл. Между тем кобра легла ему на плечо и, не останавливаясь, потекла вниз по его опущенной руке. Достигнув пола, она, вдруг ускорив движение, юркнула за дверь.