— Ты слышал свою мать, — сказал мой отец, оглядываясь
вокруг в поиске другого подноса с выпивкой.
— Да ладно. Мне он нужен. Пожалуйста? Дженни купили,потому что ее родители гордятся ею. Ты тоже должен гордиться
мной.
— Ты понятия не имеешь, как я тобой горжусь.
— Тогда разреши мне иметь мобильный телефон. Я
достаточно взрослый.
— Нет. Твоя мать и так уже злится на меня. Я не буду
перечить ей до конца вечера.
— Что если я научусь играть «Восточную фантазию»? Ты
купишь мне телефон?
— Да, к тому времени, когда ты научишься играть
произведения Милия Балакирева, тебе исполнится шестнадцать,
— мой отец похлопал меня по спине и ушел. Я улыбнулся победной
улыбкой. Одно я знал наверняка о своем отце, он всегда держал
данное слово. К понедельнику у меня будет такой же телефон, как
у Дженни.
Осознание того, что мы делаем, накрыло меня на следующее
утро. Как только я открыл глаза, то потерял самообладание. Я
побежал к радиотелефону и вернулся с ним в свою комнату.
— Почему ты звонишь мне на домашний телефон? Я сказала
тебе звонить на мой мобильный.
— Я забыл. Дженни, мы не можем это сделать.
— Боже мой, ты ведь не струсил. Мы готовы. Ты не
облажался, по крайней мере, раз пятьдесят. Ты — золото.
— Мой отец будет вне себя от ярости. Я не шучу. У него удар
случится.
— Надень голубой камербанд (Широкий пояс для фраков.
Прим.пер.). Я передумала.
— Дженни!
— Знаешь, что? Лучше возьми голубой и розовый. Я снова могу
передумать.
— Дженни!
— Увидимся в шесть. Я буду в голубом платье, а может в
розовом.
— Дженни!
У меня нервы разыгрались не на шутку. Отец думал, что это
из-за концерта в целом, а не потому, что Дженни заставляла меня
делать кое-что, из-за чего я буду заперт в своей комнате до конца
своей жизни. Моя жизнь кончена.
— Перестань волноваться. Мы творим историю, — взяв меня
за руку, заверила Дженни. При ее поддержке мои влажные ладони
сразу же высохли. Я глубоко вздохнул и поправил свой розовый
галстук.
Зал затих, и я последовал за Дженни к двум фортепиано,которые стояли на сцене, повернутыми друг к другу.
Подобно Моцарту, я откинул полы своего фрака назад и сел
одновременно с Дженни.
Не знаю, как звучала наша игра, не знаю, какая реакция
отразилась на лице моего отца, и я не знаю, допускал ли ошибки.
Я ни разу не отвел своего взгляда от Дженни. Ее глаза сверлили
меня, пока мы выкладывались по полной. Только на последней