Протяжно выдохнув, Лена попыталась вместе с воздухом избавиться от напряжения и неприятных ощущений. Хоть как-то, хоть немного…
Ночь выдалась беспокойной. Часы уже давно отмерили полночь, а у нее сна — ни в одном глазу. Чемодан собран. Она почти готова. Оставалось только выспаться. Однако сказывалось нервное перевозбуждение прошедшего вечера и беспокойные мысли: Гриша, Алексей, Шумский… Шумский, Алексей, Гриша… И так по замкнутой цепочке, и на каждого свои думы. Но главное, что спустя несколько часов Лена уже окончательно жалела о своем поведении в этом злосчастном «Марсе». И Лешу было так жалко. Как же братья теперь будут общаться? Если из-за нее они поссорятся, она ведь будет чувствовать себя виноватой. И зачем только поехала в этот клуб?! Или даже не так: о чем только думала, когда запрыгивала на мотоцикл к Алексею?! Когда запрыгивала на него самого.
Мало того, что она истеричка, так еще и эгоистка! И с этим придется как-то жить дальше.
Лена и не заметила, как, в конце концов, провалилась в дрему и уснула. А когда подорвалась, казалось бы, спустя пять минут по звонку будильника, то к удивлению обнаружила, что снова не одна в кровати. Рядом с ней спал Алексей. Опять! И не ясно было — он больше одет или раздет, потому что кроме спортивных шорт на нем больше ничего не было. И только одного взгляда на него хватило, чтобы у нее участился пульс одновременно от трепета и возмущения.
«У него что, своей кровати нет?» — думала она, а сама не могла заставить себя отвернуться от мужчины, который спал таким глубоким сладким сном, что его не разбудил даже сигнал будильника. Взглядом она пробежалась по гладкой широкой спине и задержалась на плече, где была нарисована татуировка. Уже не первый раз Лена разглядывала этот рисунок, набитый рукой опытного мастера. Как ни странно, на плече у Алексея была изображена искушенная на вид девушка, которую он называл своей «Богиней Удачи». Она сидела на большом колесе, расставив ноги и запрокинув за голову одну руку, которой придерживала копну темных волос. А вокруг нее и колеса в несколько витков тянулась широкая лента, на которой была написана несложная фраза: «Жги резину, а не душу!». Все детали были прорисованы настолько качественно, что картинка казалась очень живой, объемной. Да и вообще весь рисунок под стать хозяину — этому порочному, самоуверенному и обаятельному нахалу, который, все же не был лишен некоторых достойных качеств, что она не могла не признать. Сейчас, уже спокойно анализируя прошедшую ночь, она была готова отметить несколько плюсов в пользу Фирса. Как он заступался за нее перед братом, даже как спокойно позволил уйти, когда мог бы поступить совершенно иначе. Как поступил бы Гриша. А она-то, дура, обозвала их одинаковыми.