— Смотря на что.
— Чтоб напиться.
— На это хватит.
— Напиться хочу.
— Есть, есть…
— Чтоб блевать. Чтоб валяться.
— Ну, зачем же так?
— Именно так!
— Во сколько работу заканчиваешь?
— В восемь. Нет, можно и в семь.
— Я зайду.
В восемь часов вечера Санька уже сидела в дешевом кабачке с явными пережитками советского прошлого и глядела на Диму мутными глазами. Она еще не валялась, но успела привести себя в довольно жидкое состояние.
— Давай еще, наливай.
— Эй, эй, не гони, подруга. Ты как прям с цепи сорвалась. Случилось чего?
— Случилось. Мать из дома выпирает, у нее, вишь, хахаль завелся. А дочка, блин, мешает. Дочке уже девятнадцать лет, ей пора очистить помещение.
— Ничего себе, родная мать? Ну ты бедолага.
— Не то чтобы прогоняет. Так, намякивает. Смотрит искоса. Что за жизнь? — И Санька, неожиданно и для Димона, и для себя, бурно разрыдалась.
— Сань, Сань, ты чего? Ты, того… Не надо, слышь? — Он беспомощно поморгал, подсел рядом и попытался обнять.
— Не трогай меня! — Она дернулась, отпихнула его и чуть не снесла со стола свою тарелку с нетронутым салатом.
— Ладно, ладно. Ты, это… Хочешь со мной жить? Я, правда, сейчас с родителями, но сниму квартиру, только скажи.
— Квартиру снимешь? Ты кем хоть работаешь?
— Охранником в банке..
— В ба-а-анке? Каком банке? — Санька оживилась было, но сразу сникла. — А, какая разница. Так что, платят, говоришь, хорошо?
— Нормально, хватает. Могу и тебя устроить, если хочешь. У меня кадровичка знакомая, а они как раз новые обменники открывают.
— Спасибочки, нас и здесь неплохо кормят. Знаешь, кто хозяин палатки? Мой отец.
— Так чего он тебе с жильем не поможет, если такой богатый?
— Да какой он, на фиг, богатый… Одна палатка, и та еле-еле… — Санька сделала неопределенный жест рукой и потребовала: — Ну, наливай же ты! — Опрокинув очередную рюмку, поморщилась и продолжила: — Твое предложение, конечно, очень своевременно. Но если мы будем вместе жить, то придется трахаться?
— Наверное, придется, — засмущался Димон.
— Ну и что? Трахаться так трахаться. Почему бы и нет? — И звонко оповестила почтенную публику: — Я хочу трахаться!
Дима втянул голову в плечи и стал быстро-быстро оглядываться, при этом лицо у него приобрело странное выражение: рот растянулся до ушей, но глаза бегали затравленно.
— Саша, ты чего? Не кричи так! На нас уже смотрят.
— Ну и пусть смотрят! Я хочу… — окончание фразы она промычала в широкую ладонь Димона, которую он мягко, но плотно припечатал к ее рту.
— Пора тебя изолировать от общества, подруга, — подытожил он и отвез ее домой на такси.