– Сочувствую насчет Рапскаля, – помолчав, произнес он. – Я знаю, что вы с ним были близки.
Тимара отвернулась. Она старалась не думать о Рапскале и Хеби, не гадать, погибли ли они быстро или еще долго сражались с рекой.
– Мне будет его не хватать, – выговорила она глухо, хотя слова застревали в горле. – Но сегодня новый день, и надо искать еду. Ты не мог бы меня пропустить?
– О, конечно.
Вместо того чтобы просто сдвинуться вбок, Нортель вскочил. Он был выше Тимары. Юноша повернулся и жестом предложил ей проходить. Она колебалась. В его позе действительно читается вызов – или ей просто мерещится?
Затем Тимара решила, что это просто глупо. Она двинулась мимо Нортеля, лицом к нему, не отрывая ног от ветки, и уже почти миновала его, когда он вдруг слегка сдвинулся. Девушка вцепилась когтистыми пальцами ног в кору и зашипела от испуга. Нортель тут же поймал ее за руки. Хватка его оказалась крепкой, и Тимару притиснуло к нему ближе, чем ей хотелось бы.
– Я бы не позволил тебе упасть, – пообещал юноша серьезно.
Зеленые глаза сверлили ее взглядом.
– Я и не собиралась падать. Отпусти.
Он не послушался. Они застыли живой скульптурной группой, глядя друг на друга. Если начать вырываться, один из них неминуемо упадет, а то и оба. Нортель тепло улыбался, во взгляде его читалось приглашение.
– Я начинаю злиться. Отпусти сейчас же.
Теплота ушла из его глаз, и он повиновался. Но напоследок, прежде чем отстраниться, скользнул ладонью по ее руке. Тимара проскочила мимо, подавив желание между делом толкнуть Нортеля.
– Я вовсе не хотел тебя злить, – заверил он. – Просто… ну, Рапскаля больше нет. И я знаю, что ты осталась одна. И я тоже один.
– Я всегда была одна, – гневно отрезала Тимара и пошла по ветке дальше.
«Я не убегаю, – напомнила она себе, – просто иду по своим делам». Добравшись до следующего ствола, она принялась карабкаться наверх быстрее ящерицы и не стала оглядываться, чтобы выяснить, не смотрит ли он ей вслед. Тимара сосредоточенно карабкалась выше, к верхним ветвям кроны, где больше всего солнечного света, а значит, и больше плодов.
Ей повезло – она нашла хлебную лозу, паразитирующую на лапчатом дереве. Мясистые желтые листья не отличались ярким вкусом, но утоляли голод и были довольно сочными. Тимара ненадолго остановилась и наелась досыта, а затем сорвала с лозы несколько длинных отростков с пучками листьев. Смотав их, как веревку, она закинула кольцо его через плечо.
Начав спускаться, девушка заметила неподалеку грушу-кислицу. Плоды уже перезрели и подвяли, но вряд ли оголодавшие хранители станут привередничать. Поскольку собрать груши было не во что, Тимара сложила, сколько могла, за пазуху и дальше пошла медленнее, стараясь не раздавить нежную ношу. Когда она добралась до крайнего дерева и спустилась на плавучий настил, то, к собственному удивлению, обнаружила, что многие хранители до сих пор спят. Татс, правда, уже встал – они с Грефтом пытались развести костер на комле одного из больших бревен. Тоненькая струйка дыма извивалась в утреннем воздухе. Подойдя ближе, Тимара увидела Сильве и Харрикина, сидящих на корточках на краю затора. Девочка шарила по воде длинной палкой и что-то ею подтаскивала к себе. Только подойдя совсем близко, Тимара поняла, что она вылавливает из реки мертвую рыбу. Харрикин чистил добычу: протыкал брюхо когтем, распарывал и выскребал потроха, а затем складывал в кучку.