Доводилось ему участвовать в диверсиях на железных и шоссейных дорогах. С большой охотой паренёк помогал партизанам пускать под откос вражеские эшелоны со смертоносным оружием. В одном из боёв ему удалось захватить ценные немецкие документы и карты. А в другой раз он на коне с приказом командования прорвался через вражеский огневой заслон и спас от верной гибели окружённый карателями партизанский отряд. Так Марат выполнял свою клятву, мстил за маму. За образцовое выполнение боевых заданий и проявленное мужество командование партизанской бригады имени Рокоссовского представило его к медали «За Отвагу».
В мае 1944 года, когда Марату шёл 15-й год, он отправился в новую разведку вместе с командиром разведчиков Михаилом Лариным. Ехали на лошадях. Пока пробирались лесом, заметно стемнело. Выехали на опушку.
— На-ка, глянь, — Ларин протянул свой бинокль пареньку. — У тебя глаза поострее...
Марат залез на дерево. Ему удалось разглядеть лежащую впереди деревеньку. По всем приметам фашистов в ней не было. Но всё-таки Ларин решил переждать в лесу, а ночью пробраться в деревню.
Казалось всё вымерло: ни звука, ни огонька. Но разведчики знали, что тишина бывает обманчива, особенно ночью. Марат нащупал гранаты за поясом. Его бывалый конь ступал осторожно.
Задворками они подъехали к хате, которая ничем не выделялась среди других. Ларин постучал рукояткой плети в окно. Никто не ответил. Постучал ещё раз. В темноте окна проплыл огонёк свечи.
Дверь отпер старик в холщовой рубахе. Не спрашивая, кто пожаловал к нему в такой поздний час, он пропустил гостей вперёд.
— Дед, на заре подымешь нас, — сказал Ларин. — Устали мы... Да и кони пусть передохнут. Ты уж покорми их чем-нибудь.
Хозяин кивнул. Марата неудержимо тянуло ко сну. Не раздеваясь, он улёгся на жёсткой лавке.
Ему показалось, что он только успел закрыть глаза, как Ларин затряс его:
— Скорее! Фашисты!
Марат вскочил, нащупал автомат.
— На коней и к лесу! — скомандовал Ларин. — Держи прямо к бору! А я правее...
Верный конь, чуя беду не хуже хозяина, изо всех сил скакал по полю к едва виднеющемуся в предрассветной дымке лесу, буквально вытягиваясь стрелой по воздуху. Но Марату казалось, что они едва движутся, словно он спит и ему снится страшный сон.
— Скорее, милый, скорее! Давай! — кричал он коню, отчаявшись погонять его.
Сзади стреляли. Справа, слева, сверху слышалось зловещее пение вражеских пуль. Неожиданно совсем рядом затрещал пулемёт, и конь под Маратом рухнул на землю. Не чувствуя боли от падения, Марат побежал к кустам. Они были уже близко, высокие, густые. Оставшуюся сотню метров мальчик полз — пули свистели с разных сторон.