опускается на пол за шкафчиком.
— А так не кажется, — обращает внимание Меган. Мисс очевидность.
Небрежно сую тарталетку в рот и передаю поднос Скотту, который передает его
остальным по кругу, потому что не мудак, в отличие от Грэхема, который, скорее всего, сунул бы поднос обратно мне.
— Я собираюсь проверить, как там наш ужин. Грэхем, не проводишь леди и Кита на
балкон, чтобы показать вид на миллион долларов.
Указывая рукой в сторону балкона, Грэхем говорит:
— Сюда.
Иду на кухню, где Пейдж с фальшивой улыбкой возится с мясом. Другая ее
помощница наполняет бокалы с водой, а Пенелопа сидит на полу, прислонившись к шкафу
и подобрав колени к груди.
Явно сожалея, Пейдж нервно смотрит на меня, как будто я могу на нее наброситься.
В успокаивающем жесте кладу руку ей на спину и говорю:
— Не переживай ни о чем. Я разберусь.
Садясь на корточки перед Пенелопой, кладу одну руку ей под спину, а другую под
колени. Резко подняв, несу ее из кухни мимо группы людей, чьи головы повернуты в
противоположном направлении.
Пенелопа не вырывается, даже не двигается, просто продолжает тихо плакать в моих
руках.
Луна едва освещает мою комнату, отбрасывая блики на покрывало. Медленно кладу
Пенелопу на кровать, устраивая удобнее. Она сразу отворачивается, отчего я наблюдаю за
ее подрагивающими плечами.
Я знаю эту женщину пару недель и за них выучил, что она окружила себя крепкой
бронью, которая едва трескается под давлением. Женщина сейчас передо мной не тот же
самый человек, которого я знаю. Она хрупкая, ранимая и сломленная.
Обычно такое поведение не оказало бы на меня эффекта. Я бы занимался своими
делами и нашел другую женщину. Но с Пенелопой все не так. Как только я увидел ее
бледность, мне захотелось обнять и узнать, из-за кого или чего у нее такой взгляд на лице.
Что-то в этой женщине пробралось глубоко мне под кожу. И честно говоря, чертовски
пугает меня.
Ее тихие всхлипы наполняют комнату, разбивая мне сердце, я чувствую себя
некомфортно из-за глубокого желания внутри позаботиться о ней.
Вместо того, чтобы повернуть Пенелопу к себе, обхожу кровать и ложусь лицом
напротив нее. Опираясь головой на руку, смотрю на девушку. Инстинктивно тянусь
большим пальцем руки, чтобы вытереть слезы с ее глаз.
— Пенелопа, — говорю, надеясь, что она откроет красивые глазки, но вместо этого
девушка зажмуривает их крепче и еще больше слез бежит по ее лицу. Мое сердце екает в
груди.
— Иди сюда, детка, — говорю, садясь и притягивая ее на колени. Она охотно