— Да… отец… — эхом отозвался Клайв.
И умолк, размышляя о чем-то своем. Мороженое медленно таяло в вазочках.
— Ты вроде сказал, что хотел?
— В общем да.
— Ну тогда я пойду?
— Нет. Посиди со мной еще немного. И ты еще не попробовала коктейль.
Луиза решила не спорить. На душе было муторно. Он, конечно, извинился. И мистер Эш подарил возможность учиться в академии. Но разве так просто забудешь, как пальцы Вири впиваются в бедра, оставляя синяки? Треск срываемой одежды. И ее жалкое, сиплое — пожалуйста, не надо, не надо.
— Гай Вири был моим единственным настоящим другом, — внезапно сказал Клайв. — Таких друзей боишься потерять и поэтому позволяешь им… многое.
— У высочества должно быть достаточно друзей.
— Да, было… — Он как-то ссутулился, устало потер переносицу. — Было до тех пор, пока не стало ясно, что я болен. Тогда все как-то начали избегать меня, а Гай — не испугался. Всегда был рядом. Отец вечно занят, ему некогда. А Гай… он всегда мог меня отвлечь.
— Ты выглядишь очень даже здоровым, — осторожно произнесла Луиза.
Кажется, Клайв раскрывал перед ней те дальние закоулки своей души, в которые редко кого пускают.
— Это пока ты не видела меня без одежды, — усмехнулся он. — Мой геном медленно трансформируется, Луиза. Рано или поздно я перестану быть собой.
— И кем ты станешь?
— Должен вроде акдом.
Луиза едва не рассмеялась.
Ну не умеет же врать!
Акды всегда считались самыми кровожадными тварями этой галактики. Некоторые даже сомневались в их разумности — мол, существа, похожие на закованных в рыжую броню богомолов, не обладают развитым речевым аппаратом и по этой причине несостоятельны в плане построения цивилизации. Однако же космос акды осваивали успешно, буквально выгрызая себе дорогу и сжирая тех, кто подворачивался под руку.
— Э… прости, Клайв, но мне кажется, ты мог бы сочинить нечто более правдоподобное.
В синих глазах сверкнул гнев.
— Не веришь?
Следующим движением он резко хлопнул по кнопке, отвечающей за ограждение их столика. Луиза только моргнула, когда из пола выросла голографическая панель почти до потолка.
— Ну так смотри.
И снял свитер.
Луиза прикусила губу. Больно, до крови. Лишь бы не закричать, лишь бы ничем не выдать разом нахлынувшее омерзение.
Грудь, живот, шея. Коричнево-охряные чешуйки, прорастающие сквозь кожу, прорезающие ее, и потому кое-где засохшая кровь. Чешуйки были крупными, размером с ноготь, и совсем мелкими — но они были! Самыми настоящими. Чужими, до отвращения чужими на человеческом теле.
Не соображая, что делает, Луиза медленно протянула руку и потрогала Клайва. На ощупь — гладкое, теплое тело. Все равно что погладить согревшегося на солнце питона. Чужеродное…