— Там все отрицают, — усмехнулся немец, — говорят, что поляки. Мы пока сделали вид, что поверили, хотя свидетельств, что это были большевики — более чем достаточно…
— Честно говоря, мне до сих пор не вериться вот в это, — нацист достал из папки лист и положил его отдельно, — я знаю, что у тебя на родине верят в это мумбо-юмбо, но тут Европа, а не Гаити, — в голосе немца мелькнули нотки пренебрежения. — С другой стороны в этой истории много странного — что я, как профессионал, не могу не брать во внимание.
— Мне нечего добавить к уже сказанному, — пожала плечами Челита, — но я говорю правду.
— Правда, — немец снова рассмеялся, — недешевая вещь в наше время. Если это так, то твои наработки могут принести немалую пользу Рейху — при должном контроле, разумеется.
На лице Челиты не дрогнул ни один мускул, но внутри она рассмеялась этой самоуверенности. То, что вызвало она в лесном пограничье, нашло новую обитель — и даже шаманка не была готова сказать, во что оно может превратиться, когда наберет силу. Мулатка сильно сомневалась, что немцы смогут удержать ЭТО в узде.
— Впрочем, наверное, в Европе такие вещи и впрямь ни к чему, — немец захлопнул папку и встал из-за стола, — зачем давать лишние козыри вражеской пропаганде. Есть иные места, где все это будет более уместным.
Челита вопросительно посмотрела на немца.
— Африка, — улыбнулся тот, — фюрер договорился с Пэтэном о возвращении бывших германских колоний на Черном Континенте. В том числе и Протектората Дагомея — тебя же многое связывает с этой страной, верно?
— Не так уж многое, — слабо улыбнулась Челита, — разве что то, что один померанский барон, в свое время, делая карьеру в Германской Западной Африке, завязал интрижку с дагомейской принцессой. Позже от этой связи родился сын. Барон не признал его официально, но дал ему хорошее образование, позволившее бастарду устроится на работу в германское консульство на Гаити.
— Самое место, — кивнул немец, — мулатам не место в Европе. И без того хватает «рейнландских бастардов».
Челита скрипнула зубами от такого неприкрытого хамства, но смолчала.
— В Дагомее нужны новые кадры, — продолжал немец, — и тебе там найдется занятие.
Челита, прищурившись, смотрела как немец меряет шагами кабинет — высокий, атлетично сложенный, с удлиненным «арийским» черепом. Идеально «нордическую» мужественность портили лишь чрезмерно широкие бедра. В сочетании с длинными, по-паучьи тонкими руками, эта неприятная в мужчинах женоподобность делала собеседника мулатки ещё более зловещим. Бесчувственная, расчетливая, рафинировано-бесчеловечная Тварь, заставляющая вспомнить о Пауке Ананси или Женщине-Пауке, ритуальные песни о которой пришли в вуду из темных культов таино.