Раб быстро поклонился и выбежал. Вскоре он вернулся, неся в руке свернутый кольцами толстенный кнут. Увидев его, Таня вздрогнула.
– Этот кнут сделан из бычьей кожи, – сообщил Леодр. – Его удар причиняет жуткую боль и оставляет ужасные следы на теле. Конечно, это снизит твою рыночную стоимость. Зато, пока раны не заживут, ты будешь прекрасным примером для остальных, как плохо быть непокорной. Я не собираюсь возиться с какой-то там рабыней, – он сделал паузу. – Выбирай: снимешь одежду сама или ее снимут с тебя рабы, а потом исполосуют твое тело этим кнутом.
Таня испуганно сглотнула. Всем нутром она чувствовала, что купец не шутит.
– Я разденусь, – прошептала она. – Только не бейте.
Леодр только усмехнулся.
Медленно, словно во сне, Таня развязала и отложила пояс, скинула куртку и остановилась в нерешительности.
– Быстрее, – нетерпеливо приказал Леодр. – Кнут еще здесь.
Таня развязала тесемку, держащую остатки штанов, и сняла их, почувствовав, как мужские похотливые взгляды ощупывают ее еще больше открывшиеся длинные, стройные ноги. Закинув руки за спину, она стянула футболку. По тому, как судорожно сглотнул приказчик и крякнули стоящие у стены мужики, она поняла, что ее красивые упругие груди произвели на них большое впечатление. Таня взялась за резинку трусов, немного помедлила, потом стянула их вниз, сняла, положила на общую кипу одежды и выпрямилась. Прикрываться она даже не пыталась, чтобы не дать Леодру возможности отдать еще один унизительный для нее приказ и тем заработать еще одно очко в их противостоянии. Более того, она вперила взгляд в купца, давая понять, что не боится его и готова к сопротивлению. Шок, вызванный страшным известием, прошел, и она снова была готова к бою. Леодр, похоже, все понял и принял вызов.
– Вполне, – протянул он, обходя девушку и по-хозяйски оглядывая ее с ног до головы. Ни тени похоти ни в его глазах, ни в голосе не было. Он просто осматривал товар, как осматривал бы корову или отрез сукна. – Не то чтобы красавица, конечно. Но, думаю, потраченное она окупит. Приступай, Кимора.
Старуха медленно приблизилась к Тане, бормоча:
– Ну, давай, милая, посмотрим тебя. Ко мне наклонись, – корявыми пальцами она заставила Таню открыть рот. – Эх, зубки все на месте, белые да здоровые. Это хорошо. А теперь ножки-то раздвинь.
Закусив губу, чтобы не выдать своих чувств стоном или всхлипом, Таня подчинилась. Старуха приступила к осмотру.
– Не девка, – проворчала она. – Но никаких признаков стыдных болезней нет.
– Давно прелюбодействовала в последний раз? – спросил Леодр.