Таня поджала губы и отвернулась. До ее слуха донесся звук запираемого снаружи засова. Несколько минут девушка стояла, не двигаясь, снова переживая свое унижение и ужасаясь предположениям старухи, а потом бросилась в комнату, упала на лежанку и разрыдалась.
Успокоиться ей удалось не скоро. Но чувство голода напомнило о себе слишком настойчиво. Она съела несколько фруктов и запила их сильно разбавленным противным вином из кувшина. После всего случившегося Тане казалось, что она вообще не сомкнет глаз. Однако вскоре она почувствовала, что ее непреодолимо тянет в сон. За секунду до того, как провалиться в беспамятство, она подумала, что вкус вина напомнил ей привкус еды, которую приготовил Ставр вчера вечером.
Спала Таня без сновидений и проснулась как-то сразу. За окном уже вовсю ярко светило солнце и пели птицы. На столике возле кровати девушка обнаружила полный кувшин с разбавленным вином и новую миску с фруктами. Некоторое время она пребывала в нерешительности, а потом, подумав, что усыплять ее перед обучением нет никакого резона, быстро позавтракала и пошла умываться.
Закончив утренний туалет, она вернулась в комнату и остановилась у окна, разглядывая порхающих в саду попугаев. На душе у Тани скребли кошки. Сейчас, как никогда, она себя чувствовала одинокой и беззащитной, оставшейся один на один с могущественными врагами. «Даже птице в клетке лучше, – подумала она. – У нас у обеих нет шансов на освобождение. Но от той, по крайней мере, хотят только того, что она сама любит – песен. А во что хотят превратить меня?»
Звук отпираемого засова заставил Таню обернуться. В комнату вошла красивая женщина, сначала показавшаяся Татьяне достаточно молодой. Но, приглядевшись, девушка поняла, что вошедшей наверняка уже под пятьдесят – небольшие морщинки в уголках глаз и на шее выдавали подлинный возраст. Черты ее лица были скорее восточными, как сказали бы в Танином мире, а не славянскими, как у большинства обитателей Heca. Ее черные, как смоль, волосы были аккуратно заплетены в толстую косу, ниспадающую по спине до поясницы. Одежда женщины показалась Тане необычной. Это было скорее индийское сари, очень сильно отличающееся от платьев здешних женщин по крою и цвету. Лицо восточной красавицы украшала искусно и достаточно густо наложенная косметика, что было совершенно необычно для женщин, которых Тане довелось увидеть в этом мире. В ушах гостьи висели массивные золотые серьги, на пальцах сверкали многочисленные золотые кольца, а на запястье левой руки – браслет с полудрагоценными камнями. Правую же руку тоже наподобие браслета обвивала кожаная плетка, второй конец которой свободно свешивался.