— А кому роботов дадут? — интересуется Ерёменко, он с Акимом в одной штурмовой группе.
— У нас их всего два осталось, — говорит сотник. — Один пойдёт со вторым взводом, второй с третьим.
— Ну, понятно, — с укором продолжает Ерёменко. — Нам робот не положен.
— Во-первых, он в овраге не пройдёт, — терпеливо объясняет командир, — вы с ним только до оврага доедите. А во-вторых, мобильная платформа второму взводу может пригодиться для вывоза раненых, надеюсь, что этого удастся избежать, но второй взвод идёт и атакует противника в лоб. А третий взвод идёт в барханы, там им передвижная платформа будет нужнее. Им в пыли по колено на себе тащить всё тяжло.
— Ну, понятно, а мы как обычно едем, горбом и паром, — резюмировал Ерёменко.
— Ну, что ж, хорошо, — говорит командир четвёртого взвода прапорщик Михеенко. — Слыхали, казаки? В овраг идём.
— Второй и третий взводы, готовятся, и выдвигаются на соединения с армейцами и линейными казаками по готовности. Четвёртый — выступать немедленно.
Саблин толкает Юру в локоть:
— Ты там не геройствуй сильно.
— А когда я геройствовал? — отвечает тот.
— Да всегда. Вечно лезешь на рожон, всё лихость свою показываешь, особенно перед чужими.
Юра промолчал. Он набивает в подсумок лишние, не влезающие туда магазины.
— Гранаты про запас брать не будешь? — спрашивает Саблин.
— На кой они, — беззаботно отвечает Червоненко, — нас близко к окопам не подпустят. Патронов возьму, постреляю малость.
Поднимается ветер, саранча уже не кружит в воздухе, зато с востока летит клубами пыль из степи. И пух, море пуха.
— Колючка зацвела, что-то рано в этом году, — говорит Юра.
— Чего рано, нормально, — Аким надевает шлем.
Он протягивает Юрке руку.
— Да чего ты прощаешься-то, устроил тут проводы героя, прощается он! — злится тот. Но руку жмёт. — Утром увидимся.
— Увидимся, — говорит Саблин. — И ты это, не геройствуй там.