— И ты тоже всегда хотел здесь побывать?
— Нет. Но выйдя за стену однажды, уже не смог жить как раньше.
— Можем мы с тобой ненормальные? Ведь должны же бояться всего этого.
— Может и должны — пожал плечами я, и ничего не добавил. И без слов было ясно, что желание оказаться здесь во сто крат сильнее любых страхов.
Мне пришла в голову мысль, что этот мир, окружающий нас, действует на некоторых людей как болезнь. Подобно вирусу он распространяется от одного к другому. Лилит заразилась им от родителей, я от Джулии и Джима. Возможно, планета надеется вернуть нас обратно? После многих лет затворничества и отрешенности от нее, мы все же возвращаемся домой. И нас не пугают опасности, мы готовы противостоять им, снова и снова, чтобы хоть на миг, на короткое но прекрасное мгновение, вновь оказаться в объятия природы. Нам чужды эти города, консервные банки, в которых мы прячемся от чудовищ, сами не понимая того, как сильно нас тянет домой. В наш истинный дом. Земля ждет, когда мы вернемся. Она простила нас за все, что мы с ней сотворили. А может и не обижалась никогда. Ведь какими бы ни были наши предки великими, они все равно так и остались детьми, играющими с отцовским пистолетом, и найдя предохранитель причинившими вред самим себе. Но от этого мы не стали менее любимы. И возможно планета верит, что когда-нибудь мы повзрослеем и поймем, как правильно использовать дарованные нам силы. Может Пастырь был прав, и все это один единый механизм возрождения. Легионеров становится все меньше, а людей выходящих за стены своих городов все больше. Все возвращается на круги своя. Мне вдруг так сильно захотелось верить в это. Верить в то, что несмотря ни на что, в итоге мы вернемся сюда, и будем строить города без стен, перемещаться между ними без страха, и лишь на страницах истории и в пыльных музеях останутся упоминания о том безумном времени, когда по нашей планете бродили чудовища. Но так же останутся и упоминания о людях, бросивших им вызов и, не смотря на смертельные опасности, сражавшихся за то, чтобы вернуть себе этот мир. И если так будет, то все принесенные жертвы, все испытания выпавшие на долю охотников не будут напрасны.
— Ты мечтатель, да? — спросила вдруг Лилит.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, сейчас у тебя был очень задумчивый взгляд. Словно ты мечтал о чем-то.
— Ну… Может немного — ухмыльнулся я.
— Это странно для охотника.
— Почему?
— Ну потому, что охотников всегда представляют такими грубыми, жесткими, маниакально бесстрашными. Но ты не такой.
— Ты уже вторая за сегодня, кто говорит, что я не похож на настоящего охотника — отметил я.