Успели хотя бы они с Курловым эту операцию по «зачистке» масонских лож провести. Глядишь, и товарищу Сталину не придется „большую чистку” устраивать. Хотя масоны – они же как гидра: одну голову сносишь, взамен две новые отрастают».
От раздумий его отвлек официант, что убрал пустые тарелки и, обмахнув со скатерти крошки, поставил заказанный десерт. Пока он неслышно лавировал возле стола, Стас оглядел зал. Ничего нового, молодая семейная пара за соседним столом пьет кофий со сладким пирогом. Устроившись у окна за заставленным блюдами столом, основательно заправляется дородный купчина. Сбоку, жеманно вздыхая, кушают пирожные две курсистки, постреливая глазами на молодых клерков, и разочарованно вздыхают, когда те, расплатившись уходят. Стас вернулся к своим раздумьям, прерванным приходом халдея.
«Товарищ Сталин… А ведь это мысль! Единственный, пожалуй, здравомыслящий человек среди этих одержимых. Те страшилки, которые про него демократы с придыханием в голосе рассказывают, страшилки и есть. Сделать из обескровленной войнами и революциями аграрной России могучую индустриальную империю параноику не под силу, что бы там ни говорили.
Несколько, правда, смущает его верность вождю мирового пролетариата… Впрочем, Ленин тут, скорее всего, фигура прикрытия, не более того. Очень хитрый, кстати, был политикан, настоящий Талейран. Все время, пока он был у власти, искусно поддерживал равновесие, используя тот момент, что Троцкий и Сталин постоянно грызлись, как кошка с собакой. Да и как им было жить в мире? Один – „пламенный трибун”, авантюрист с мощной харизмой, за которым стояли масонские ложи и еврейский интернационал. Другой – немногословный работяга, „паровоз”, который вытягивал самые безнадежные ситуации… И при этом осетин. В революционной среде, где тон задавали евреи и грузины, он был обречен на вечный второй план, если бы не железная воля, недюжинный ум и талант организатора. Если Ленин беззастенчиво использовал его и Троцкого как систему противовесов, по принципу „разделяй и властвуй”, то и они, в свою очередь, держались за него как за мощную, практически непотопляемую (Ильич многократно успел это доказать) политическую силу.
Но натура Троцкого, хотел он того или нет, лезла изо всех дыр, побуждая его рваться в лидеры. А Сталин при Ленине оставался верным преторианцем. Не тот человек был Ленин, чтобы уступать кому-то. И потому выиграл Сталин. Как позднее, примерно через полста лет, тихий и непритязательный генерал Аугусто Пиночет, которому надоела революционная вакханалия его сподвижников, одним махом зачистил всех „пламенных трибунов” и твердой рукой повел свою страну к богатству и процветанию. Памятники нужно ставить этим людям, а не на могилы плевать».