– Что? Ну что?! – не выдержал Ринсвинд.
– Да, теперь я абсолютно уверен, – сказал да Щеботан. – Эта веревка затянута туго и профессионально. Не поддается ни на дюйм.
– Спасибо, – буркнул Ринсвинд.
На самом деле плоский верх усеченной пирамиды был довольно-таки просторным. На нем вполне хватало места для всяческих статуй, жрецов, каменных глыб, сточных желобов, производственных линий по обтесыванию ножей и всего остального, в чем нуждались тецуманцы для массового отправления религиозных обрядов. Несколько стоящих перед Ринсвиндом жрецов деловитыми голосами зачитывали длинный список жалоб: болото; комары; отсутствие металлических руд; вулканы; климат; такой бог, как Кусалькоатль; обсидиан постоянно тупится; квадратные колеса плохо катаются… Список был очень долгий.
В большинстве религий молящиеся обычно возносят хвалы и благодарят имеющихся в наличии богов – либо из общего благочестия, либо в надежде, что боги поймут намек и начнут действовать соответственно. Тецуманцы же, как следует осмотревшись вокруг и твердо решив, что хуже быть уже не может, не церемонились в своих жалобах.
– Осталось совсем немного, – сообщил попугай, сидящий на статуе одного из второстепенных тецуманских богов.
Он оказался там в результате сложной последовательности событий, включающей в себя многочисленные вопли, облако перьев и трех тецуманских жрецов с сильно распухшими большими пальцами.
– Верховный жрец совершает какеготам в честь Кусалькоатля, – небрежно продолжал попугай. – А вы собрали немалую толпу.
– Ты, наверное, ни за что на свете не согласишься спрыгнуть сюда и передолбить эти веревки своим клювом? – уточнил Ринсвинд.
– Ты абсолютно какеготам.
– Я так и думал.
– Скоро поднимется солнце, – не унимался попугай.
У Ринсвинда создалось впечатление, что в птичьем голосе прозвучала излишняя жизнерадостность.
– Эй, демон, я буду жаловаться, – простонал Эрик. – Вот погоди, моя мама узнает… У меня, знаешь ли, влиятельные родители.
– О, прекрасно, – слабо отозвался Ринсвинд. – Почему бы тебе не обратиться прямиком к верховному жрецу? Скажи ему, что, если он вырежет тебе сердце и ты из-за этого завтра не пойдешь в школу, твоя мамочка очень рассердится.
Тецуманские жрецы поклонились восходящему солнцу, однако глаза всей толпы обратились к джунглям.
В которых что-то происходило. Оттуда слышался хруст ломающегося подлеска. С деревьев, истерично вопя, срывались тропические птицы.
Ринсвинд, разумеется, не мог этого видеть.
– Сам виноват. Кто хотел стать повелителем мира? – продолжал он. – Ты, вообще, чего ожидал? Думал, тебе обрадуются? Знаешь, открою тебе одну тайну: домовладельцев никто не любит.