– Вы не имели права проводить расследование, – твердо сказал Никольский.
– Вообще-то имел, – Кравцов пыхнул трубкой и нажал на кнопку электрического звонка. – По делу проходит краском Генрих Христофорович Эйхе. Он обратился с жалобой по инстанции. Военконтроль принял вопрос к рассмотрению. Вот и все.
– Просто это у вас.
– У нас просто! Дмитрий Николаевич! – обратился он к вошедшему в кабинет референту. – Организуйте, пожалуйста, нам с Львом Лазаревичем чаек!
– Revenons a nos moutons[78], – сказал Кравцов, когда за референтом закрылась дверь. – Вы ведь знаете французский?
– Да.
– Вот и хорошо. В уничтожении товарища Краснощекова, – Макс специально выделил слово «товарищ», – заинтересованы некоторые видные деятели партии. Например, Валериан Владимирович Куйбышев. И я могу объяснить вам, почему. Во-первых, он «не наш». Социал-демократ? Несомненно. Но вот настоящий ли он большевик, многие сомневаются. Его биография раздражает: ведь он в социал-демократическом движении не меньше, чем Сталин или Бухарин, хотя в ВКП(б) вступил только в семнадцатом. Он бывший глава государства, да и теперь, по-умному, должен был бы быть среди вождей. Но главное то, во что Краснощеков верит. Он ведь и в ДВР пытался внедрить – и небезуспешно – американскую экономическую модель, и сейчас выступает за НЭП. В контексте борьбы левой оппозиции против новой экономической политики уничтожение Краснощекова как знаковой фигуры приобретает особое значение. Вы следите за ходом моей мысли?
– Да, – кивнул Никольский.
– Если вы доложите на Политбюро, что Краснощеков не виновен, ни Сталин, ни Каменев довольны не будут, а Крыленко вас не поддержит. Поддержу я. Если же вы сломаетесь и пойдете на поводу у некоторых заинтересованных лиц, я положу на стол Политбюро свое собственное «дело Краснощекова» и в качестве превентивной меры размажу вас так, что, если даже Краснощекова посадят, сидеть будете вместе с ним. За фальсификацию следственных материалов. Dixi![79] Слушаю вас.
* * *
– Таким образом, – Кравцов мысленно перекрестился, но лицом не дрогнул, – дело Краснощекова следует считать грубо сфабрикованной провокацией, имеющей целью компрометацию видного революционера и одного из крупнейших наших деятелей на экономической ниве. Мне, как члену Центрального Комитета, представляется, что вопрос этот можно и должно вынести на рассмотрение партийного съезда. Нет сомнения, что новая экономическая политика принесла стране не только благо, разрешив сложившийся в Республике и грозящий самому продолжению революции кризис, но и создала условия, в которых нестойкие, идейно не выдержанные товарищи идут и будут идти на корыстные преступления. Эту правду мы от членов партии скрывать не можем и не должны. Но у нас есть ОГПУ, органы юстиции, Военконтроль, наконец, если речь идет о Красной армии, чтобы бороться со взяточничеством, растратами и иными экономическими преступлениями. Эту борьбу, однако, не следует превращать в кампанию, и тем более, не должны пострадать в ней невинные…