В колонном зале подошел Лашевич, пожал руку, спросил о здоровье, вспомнил какой-то смешной случай из петроградской осени семнадцатого, пригласил зайти вечерком, посидеть, попить чаю. В Большом подозвал, по-дружески помахав сквозь толпу рукой, Николай Куйбышев – старый знакомый по Южфронту. Бывший комдив Девятой дивизии был здесь не один, а с братом, которого Макс лично не знал, но о котором много чего слышал. Познакомились, перекинулись парой слов, и тут, проходя мимо, кивнул ему с самым дружеским выражением лица Фрунзе. Впрочем, с Михаилом Васильевичем в тот раз поговорить не удалось, но зато, отведя Кравцова в сторонку, с ним долго разговаривал Гусев, расспрашивал о том о сем, но так толком ничего – по существу вопроса – и не сказал. А вечером, у Лашевича, искренний интерес к скромной персоне бывшего командарма проявил Серебряков, даже расчувствовавшийся неожиданно при воспоминаниях о годах военных невзгод. Однако самый интересный в эти дни разговор состоялся у Макса с Троцким. Дело было сразу после похорон Зиновьева, упокоившегося у Кремлевской стены рядом со Свердловым. К расходившимся по домам слушателям академии подбежал порученец, не по-зимнему одетый в хромовую кожу. Сунулся к одному, другому, не зная, по-видимому, Макса в лицо. Нашел, наконец, Кравцова и, спросив вежливо, не занят ли, мол, часом, Макс Давыдович, пригласил – впрочем, вполголоса – в авто председателя Реввоенсовета Республики.
– Здравствуйте, Лев Давыдович!
– Здравствуйте, товарищ Кравцов!
Троцкий элегантно разрешил дилемму с каламбуром про двух «Давыдовичей» и чуть развел губы в улыбке, показывая, что обращение не случайно.
– Мне хотелось бы внести ясность в один немаловажный вопрос, – Троцкий говорил медленно, отчетливо артикулируя звуки. – Гражданская война, Макс Давыдович, завершилась. Спорадические всплески военной активности наших противников, наблюдаемые на границах Республики, всего лишь отзвуки затухающей бури. Вы согласны со мной?
– Вполне, – кивнул Кравцов, пытаясь сообразить, к чему клонит Лев революции.
– Серьезное вооруженное противостояние впереди, – Троцкий был несокрушимо последователен в изложении своих идей и несколько излишне красноречив для приватной беседы, но таким уж он был, к добру или злу. – Не буду говорить о мировой обстановке, полагаю, вы все понимаете и сами. Войной – я имею в виду полноценную интервенцию – наши враги сейчас идти на нас не готовы. Но и в покое не оставят. То есть армия нам нужна, и это должна быть не просто вооруженная милиция, как в восемнадцатом году, а полноценная современная военная сила, своей организацией, вооружением и специальной подготовкой способная противостоять армиям империалистических государств и их союзников.