– В Гражданскую, ко всему сказанному добавилось понимание уникальности момента, ответственности за судьбу революции, революционный энтузиазм, наконец…
– Понимаю, – кивнул Троцкий. – Но семь лет на войне, ранения, тяжелая контузия… Вы как себя, кстати, чувствуете?
– Нормально, как ни странно, – пожал плечами Кравцов. – Врачи говорят, здоров. Но я вроде бы и чувствую себя здоровым.
О головных болях он решил Троцкому не рассказывать. Это уж как бог даст, а козырей против себя он никому предоставлять не станет. Не обязан.
– Значит, вполне восстановили работоспособность?
– Да, вполне, – твердо ответил Макс.
– Я слышал о вас хорошие отзывы в академии, – Троцкий оставил папиросу дымиться в пепельнице, встал со стула и прошелся по кабинету, заставляя Кравцова следить за собой взглядом, а то и поворотом головы. – Учитесь вы хорошо, знания демонстрируете обширные, а ум – острый…
Троцкий явно цитировал характеристику, данную Кравцову кем-то из преподавателей или руководителей академии. Снесарев, Тухачевский? Кто-то другой?
– Спасибо, Лев Давыдович, – улыбнулся Макс. – Весьма лестная характеристика, но мне, и в самом деле, нравится учиться.
– Начитанный, знает языки… – ответил с улыбкой Троцкий. – Вступает в дискуссии с преподавателями, демонстрируя широкую военно-историческую эрудицию и способность доказательно отстаивать свою точку зрения. Так?
– Наверное.
– А что в Региступре? Интересная работа?
– Рутина.
– Так уж и рутина? – прищурился Троцкий, возвращаясь к столу. – Чем вы там, кстати, занимаетесь?
– Я делаю опись трофейных документов на иностранных языках.
– Тем не менее о вас очень хорошо отзываются и Лонгва, и Зейбот, и Берзин…
– Я рад, что оправдал их доверие.
– Вы давно знаете Михаила Васильевича? – неожиданно спросил Троцкий. Он все время менял тему разговора, но, вероятно, не случайно.
– Я его совсем не знаю, – честно признался Кравцов. – За меня ходатайствовал Якир, которого знаю по совместной работе на Украине еще с восемнадцатого года. А с товарищем Фрунзе виделся и говорил один раз, когда решался вопрос об академии. Я даже его поездом в Москву прибыл, но за всю дорогу, может быть, двумя словами обменялся.
– А Гусев?
– Гусев меня еще по семнадцатому году знает, и позже на Украине в Гражданскую приходилось встречаться.
– Вы знаете, Макс Давыдович, что товарищ Кайдановская по ряду вопросов примыкает к платформе меньшинства?
– Хотите, попрошу не примыкать? – Кравцову очень не понравился этот грубый намек на осведомленность Вождя. И попытка обозначить возможные рычаги воздействия по душе не пришлась.