Кэмерон наклонил голову и попытался сфокусировать взгляд на стоящем перед ним молодом человеке.
– Не будь я так пьян, я выбил бы из вас душу, чтобы достойно завершить чудесный вечер.
Бастьен рассмеялся.
– О, это рано или поздно случится, если вы переступите черту в отношении моей сестры.
– Отстаньте. – Развернувшись, Кэмерон направился в сторону дома.
Оказавшись внутри дома, он в темноте поднялся по лестнице. Два раза споткнувшись и едва не упав, выругался и невнятно пробормотал, что никогда больше не станет так много пить. Войдя в спальню, Кэмерон зажег свечу на каминной полке и скинул с ног ботинки. Ему также удалось стащить с себя сюртук, но и только. Послав все к черту, он решил лечь спать прямо в одежде. Однако направившись к кровати, он остановился. На подушке лежала кукла вуду. Холодок пробежал по спине Кэмерона, и он слегка протрезвел. Кто, черт возьми, побывал в его доме? Он взял куклу в руки и снова похолодел. К ее груди иглами было приколото красное сердце, от которого спускались красные нити, изображающие струйки крови. Кэмерон содрогнулся при виде пяти иголок, воткнутых в низ живота куклы.
– Проклятие.
На заднем дворе громко закричал петух, и Жозетта по привычке села на кровати. Но едва ее ноги коснулись мягкого китайского ковра кремового цвета, стены спальни закачались.
– О боже.
Не в силах справиться с головокружением, Жозетта вновь упала на подушки и уставилась на высокий потолок, изображающий голубое небо с порхающими по нему ангелами. Только вот отливающие розовым облака тоже вращались, а пухлые ангелы – или это ей только показалось? – неодобрительно покачивали головами.
Жозетта прикрыла глаза рукой. Святые небеса, сколько же она выпила, чтобы оказаться в столь плачевном состоянии? А ведь перед тем как отправиться в постель, она употребила изрядное количество воды, чтобы предотвратить похмелье. Во всяком случае, так учили ее жизнелюбивые братья, часто принимавшие участие в попойках.
Сев на кровати, Жозетта потянулась за стоящим на прикроватном столике графином с водой, наполнила стакан и залпом его осушила. Откинув в сторону голубое стеганое покрывало, Жозетта прижала к себе большую пуховую подушку.
Она провела пальцами по ткани, но это лишь напомнило ей о прикосновениях к мускулистой груди Кэмерона. Воспоминания о событиях прошлой ночи нахлынули на Жозетту с такой силой, что она невольно застонала. Она словно бы вновь ощутила крепкую обнаженную грудь, столь чувственно прижимающуюся к ее собственной, эти губы, этот смелый и настойчивый язык…
А еще – у Жозетты перехватило дыхание – она вспомнила невероятно греховную игру.