Он самое невыносимое существо в обоих мирах, определенно.
— Поздно, — я подтянула к себе Зойку за поводок, окинула свой сундук задумчивым взглядом, решая, оставить его в эфорате или тащить с собой в гостиницу. — Поздно, Павлик, я уже и без твоих признаний обо всем догадалась.
Пожалуй, лучше оставить здесь, а завтра с самого утра отправить за ним посыльного. Да, это будет правильным решением. И с этим ненормальным пересекаться больше не придется, и время сэкономлю.
— Догадалась?
— Я всегда подозревала, но твой сегодняшний поступок окончательно убедил меня в моей правоте.
— Правда? Не знал, что это так... заметно, — он улыбнулся доверчиво и слегка изумленно, а я с каким-то садистским удовольствием закончила:
— О чем ты говоришь?! Да у тебя на лбу написано большими буквами «Я ИДИОТ!»
К моей досаде улыбка из доверчивой превратилась в самодовольную.
— Это же додуматься надо было, без лицензии! У меня слов нет, чтобы выразить всю степень моего возмущения. Ты вообще меня слушаешь?
Он поиграл бровями и, полностью подтверждая мои подозрения относительно своего умственного развития, выдал:
— Знаешь, вот в такие моменты, когда все на адреналине, а ссора еще не бурлит, но уже закипает в крови, целоваться особенно классно.
— Иди ты к черту! — отвернулась от него, скрестив руки на груди, пробежалась по пустым и черным окнам эфората, вскользь заметила, что в сторожке тоже свет не горит, а потом выдохнула и, стараясь не обращать внимания на торжествующий блеск голубых глаз, сдалась:
— Ну, ладно. Покажи. Но это точно в последний раз.
— Конечно, в последний, — легко согласился он, притягивая меня к себе, прижался своими губами к моим и прошептал щекотно:
— Открой ротик.
— Зачем?
— Да.
Ох!
Он медленно и слишком осторожно скользнул языком по внутренней стороне моей нижней губы и отступил. Лизнул уголок рта и неспешно закинул мои руки себе на шею, кончиками пальцев пробежался от запястий до плеч, и я не удержалась от расстроенного стона, потому что рукава вдруг оказались лишними.
— Я понимаю, — согласился Павлик в миллиметре от моего рта. И наконец поцеловал меня по-настоящему, немножко слишком страстно, но очень сладко и глубоко.
И мне немедленно стало жарко, я вспыхнула, как спичка, и почти повисла на мужских плечах, потому что коленки предательски подкосились. Павлик довольно заворчал и бессовестно опустил свои руки вниз по моему позвоночнику, чтобы подхватить, сжать и приподнять, посасывая легонечко мою нижнюю губу и наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц. А я окончательно пропала, когда заметила этот его взгляд, и зажмурилась, тая в его руках.