Мясорубка оказалась не метафорой. Она повидала ран, на практике, на фотографиях. Виктор, наконец. Но это… Было страшно представить, что у него стало с ногами. И какие издевательства прятал поддерживающий корсет.
— Не хочешь дотронуться?
Она резко поднялась и сделала несколько шагов прочь, отвернувшись от них. Это было слишком, ее душили эмоции, которых она даже не могла назвать.
— Только эта бравада ненадолго. Скоро он осознает, что чертова коляска навсегда. И тогда ему будет впору лезть в петлю.
Она почувствовала, как Марк приблизился к ней.
— Осталось только решить, полезешь ли ты вместе с ним?
Он обнял ее, бесцеремонными руками смяв талию.
— Можешь даже трахнуть его, — сказал он отчетливо, чтобы и Север слышал. — Из жалости.
Анна заставила себя собраться. Она с трудом развернулась в цепких руках и поймала ладонями его лицо.
— Теперь мы настолько честны? — спросила она сквозь слезы.
— Теперь да, — кивнул он, — по-другому мне не очень понравилось.
Она подняла лицо и поцеловала его.
— Я люблю тебя. Чего ты еще добиваешься?
— А как же рыцарь в белых доспехах?
— Отпусти его.
— Нет, — он качнул головой, — я отпущу его, когда он наскучит тебе. Не раньше.
Он утер ее слезы и широко улыбнулся.
— Ты жестокий сукин сын, — выдохнула она.
— Значит ты любишь жестокого сукина сына.
Марк добился своего. В ней проснулась жалость. Она прятала ее, как могла, чтобы не оскорбить Севера. Марк и так унизил его, и в то же время выстроил между ними глухую стену. Она даже не знала, как объясниться с Севером. Как найти правильные слова.
Захотелось хохотать. Зло и сумасшедше. И она думала управлять Марком, вести свою игру… Господи! Да он мог искалечить одним словом. Ей все чаще казалось, что он по локоть залез в ее душу, и теперь со знанием дела дотрагивался до правильных клавиш. Выбирал мелодию и тональность.
— Я принесу вино, — сказал Марк, когда часы добрели до позволяющих чисел.
Анна подумала, что с удовольствием сейчас бы напилась. Благо, ей много и не надо. Может и правда? Пусть алкоголь разбирается со всем этим. Она выдержала половину ужасного выходного, а ведь дальше будет хуже. Уже становилось. За окном по-осеннему поспешно чернело, и в доме включилось приглушенное освещение, которое только добавило пошлой театральности. А ведь где-то есть нормальные люди с нормальными буднями и развлечениями.
Север сидел у зажженного камина и стоически молчал. Кажется, ему удалось мысленно убежать, и теперь он размышлял о чем-то своем.
— Север, — позвала она, пока Марк не вернулся, — только не закрывайся.