Надо сказать, что в городе имелась цыганская слобода и Михаил в своем босоногом детстве частенько гостил в ней у таких же как он голоштанных сверстников. Цыгане, такие же люди, как и остальной народ проживающий в Донбассе. Ничем не лучше, но и не хуже других. Только со своими жизненными принципами, ну и соответственно, со своими «тараканами» в голове.
Подошел. Может помощь какая нужна?
— Бахталэс чайюри! Со ту камэс?[13]
— О! Чаворо гаджо[14] говорит на нашем языке?
— Слегка. В вашей слободе у меня друзья имеются. Так, чем помочь?
— Это я тебе помочь хочу. Давай по руке погадаю…
— Ага, всю правду скажешь. Я понял. Слушай, устал, домой хочу, спать хочу. Держи. С Новым годом тебя, манушуваро.
Сунул в изящную ручку червонец, решив поднять настроение «начинающей шувани». А, вдруг толк будет.
— От души!
Кольца золотых серег, мелодично дзинькнули, присоединив свое звучание к развеселому смеху девчонки.
— Ой! Гаджо, потешил! Когда бы это цыганка от денег отказывалась?
Смех оборвался резко.
— Возьми отдарок, парень! — лицо серьезное, в глазах ни капли веселья. — Запомни, когда станет совсем туго, когда подумаешь, что конец приходит, бросишь его на землю со словами — «Рада велит!». Понял ли? Не забудешь?
Потянулась к нему, чуть приподнялась на цыпочках, чтоб уравнять рост. Повязала на шею, прямо между воротником и шапкой простенький лазоревый платочек.
Повторил:
— «Рада велит!».
— Молодец! Иди, спи.
Домой Каретников добрался утром. На часах девять. Войдя в калитку, столкнулся с курившим у крыльца Иваном Прокопичем. Х-хы! Смотри-ка, небось всю ночь колбасился, водку пил, а выглядит «огурцом»! А ведь ему… за полтинник.
— Явился? Пропажа!
— Ага.
— Брата где потерял?
— Девушку провожать пошел.
— Мать тут переживала.
— Догадываюсь.
— Фигня, Мишаня! Не бери в голову, все путем! У нас здесь тоже веселуха была.
— Это как?
— А так! Дети в час спать легли, ну а мы все после трех. Ясно дело, праздник, вымотались. Батяня твой, с Лехой и Василем, покурить вышли.
— Ну, и?
— Ха-ха! Покурили. Замок-то на двери, твой дед, английский повесил. Вышли и дверь захлопнули. Вот почитай с трех до пяти вокруг хаты и бегали. Как не замерзли?
— Так ведь мороз всего градусов семь, не больше, и ветра нет. Чего ж тут мерзнуть?
— Ну да, ну да. А ты спроси, в чем они одеты были.
— И в чем?
— На Витьке — трусы и майка, на Лехе — галстук и трусы, даже майки не было. Вот Васька, ха-ха! Тот, мужик запасливый. На нем кроме трусов и майки, на голове еще фетровая шляпа была. А-ха-ха-ха! Зачем одел, сам не знает. Они ведь после перекура спать собирались, а в доме у вас тепло, да еще и выпивка свое брала.