— А тебе не надо быть такой сволочью!
— Согласен, на празднике я позволил себе лишнего. — Теперь он шел рядом, своим плечом задевая мое, и от этого мне хотелось не то столкнуть его с холма, не то самой с него покатиться, чтобы оказаться как можно дальше от его чертового величества и не чувствовать, как от его близости все волоски на коже встают дыбом.
— О не-е-ет… — Я снова притормозила, чтобы посмотреть Демаре в глаза, мечтая проделать в его бриллиантовой башке скважину размером с эту самую башку. — Протащить няню своих детей по всему дому на глазах у прислуги — это не лишнее. Это за гранью допустимого.
— Тебе напомнить о том лишнем, что позволила себе ты? — изогнул он брови. — Напомнить, как таяла у меня в руках во время танца, а потом заявила, что тебя от меня тошнит.
Вдохнула. Выдохнула. И, соскребая (уже не соскребающиеся) остатки выдержки, проговорила:
— Фернан, я не твоя жена, я не твоя любовница. Я тебе никто! Это был всего лишь танец, и я тебе ничего не должна, как и ты мне.
— А до этого были поцелуи, на которые ты отвечала и которых ты желала, — произнес он таким тоном, как если бы находился на совещании с деловым партнером, а не говорил с женщиной, с которой…
Ой, все.
— Как ты меня вообще нашел? — свернула с запретной темы и ускорила шаг, уже всерьез подумывая над вариантом покатиться самой или покатить мируароскотину.
— С помощью кристалла Таари.
Я ни черта не поняла, но в тот момент горячо мечтала расколотить этот самый кристалл о голову его величества.
— Вот с помощью него и ищи себе новую няню.
— Найду — не сомневайся. А пока буду искать, ты будешь заботиться о моих дочерях, — холодное и невозмутимое. — В противном случае с рекомендациями, которые получишь, сможешь надеяться только на работу поломойки в какой-нибудь третьесортной забегаловке.
— Всю жизнь мечтала работать поломойкой в какой-нибудь третьесортной забегаловке, — ответила на полном серьезе.
— Ты сейчас не в себе, — не унимался Демаре. — Успокоишься, тогда и поговорим.
Вот это уж точно. Я не в себе. Я в теле актрисы, которая непонятно зачем сдалась правителю всея Ньерры.
— Садись в машину, — повторил, когда мы оба (как ни странно, целые и невредимые) спустились по ступеням к маленькой площади, в центре которой поблескивал в свете фонарей фонтан, а чуть поодаль стоял припаркованный автомобиль Демаре.
И больше ни души. Ни людей, ни машин.
Было уже далеко за полночь, до холма Расцвета я добралась пешком, но сейчас идти через добрую половину города одной на своих двоих… Пусть я и не в себе, но не сумасшедшая, каковой меня считает Демаре.