Уже в пути они вспомнили об одном важном вопросе. Вот они втроем идут беседовать с серьезными людьми. Но их небольшая группка играет роль представителя более крупного объединения, которое со временем может стать еще крупнее. Как презентовать себя, если их спросят, кто они такие и почему собрались вместе?
Сообща приняли решение — и оно оказалось историческим. Еще не прозвучало ни слова о монашеском ордене, еще Лойола не приступил к написанию конституции, но формулировка уже родилась. Друзья решили именоваться Обществом Иисуса — иезуитами.
Вот как писал об этом впоследствии иезуит Поланко, секретарь и биограф Лойолы. «Название «Общество Иисуса» (Compania de Jesus) было принято еще до того, как они пришли в Рим. Когда они рассуждали между собой, как им себя называть, когда их спрашивают, что это за объединение из девяти-десяти человек, все они сразу же принялись молиться и думать о том, какое название было бы самым подходящим. И рассудив, что между ними нет иного настоятеля, кроме Иисуса Христа, Единственного, Кому они желают служить, они сочли наиболее подобающим взять имя Того, Кто был их Главой, назвав себя Обществом Иисуса (la compania de Jesus)».
Под этим названием, явившимся к ним на пути в Вечный город, они и вошли в историю.
Глава двадцать четвертая
РОЖДЕНИЕ ОРДЕНА
Очевидно, Лойола чувствовал особую важность этого времени. Его цель, такая смутная и наивно представляемая тогда, после памплонского ранения, постепенно начала приобретать четкие контуры. Будущего святого здесь можно сравнить с женщиной, ожидающей рождения ребенка: поначалу едва заметное, состояние беременности все больше захватывает ее тело, изменяя его под нужды плода. Так и личность бывшего придворного, офицера, затем чудаковатого паломника все больше менялась, готовясь произвести на свет свое духовное детище. И так же со страхом взирала на приближающиеся сроки родов.
Еще по пути в Рим Игнатия снова начали посещать мистические видения. Надо отметить интересный факт: рукоположившись в священники, Лойола — единственный из «общников» — не стал служить свою первую мессу. Он решил отсрочить это событие на целый год, считая себя недостойным. Лойола вовсе не кривил душой, просто относился к богослужению так же серьезно, как и ко всему, что было связано с верой. Сказано: Сам Господь приходит во время Евхаристии в Святых Дарах. Игнатий ощущал себя в роли священника привратником, открывающим двери Богу при молитве пресуществления, и с трепетом относился к предстоящей встрече. Он беспрестанно молил Богородицу, свою постоянную надежду, опору и Госпожу, о высокой милости: «поместить его рядом с Ее Сыном».