В одиночестве Лойола возвратился в Париж. А там уже кипели нешуточные страсти, поскольку три его новых ученика вели себя слишком странно и непонятно. Они забросили учебу и, с общей точки зрения, опустились. Действительно, с их прежним образом жизни не вязались ни сбор милостыни на улицах, ни переселение в госпиталь, практически в ночлежку. Дошло до открытого конфликта: друзья и родственники молодых людей пришли к госпиталю с оружием в руках, но не добились ничего, кроме обещания подождать с экстремистскими выходками до получения диплома.
Во всем винили Лойолу. Ему угрожали расправой, считая соблазнителем юношества. Кроме того, нашим героем опять заинтересовалась инквизиция, на сей раз французская. Главный инквизитор Парижа, которому, разумеется, рассказали массу интересного про немолодого нищего испанца, вообразившего себя духовным учителем и совращающего приличных студентов с пути истинного, уже собирал досье на Иньиго.
Все это крайне раздосадовало нашего героя, не находящего в своих действиях ничего предосудительного. Внимание инквизиции, и без того неприятное, еще и оказалось очень не ко времени. Иньиго намеревался завершить латинские штудии в Монтегю и поступать на факультет искусств, иначе называемый философским. Уже два раза он терял шанс получить диплом из-за разборок с «духовной полицией». И вот снова пристальное внимание инквизиции грозило отсрочить, а то и вовсе отменить его университетские планы.
Любой другой в такой ситуации свернул бы свою деятельность, что называется, «лег на дно». Но не Лойола. Он поступил, как настоящий солдат: не желая ждать, когда его вызовут, сам пошел на грозу. Он явился к инквизитору и спросил, имеются ли к нему претензии и нельзя ли разобраться и закончить дело поскорее, до начала учебного года.
Брат Матео Ори, доминиканец, признал, что жалобы на Иньиго действительно есть, но при внимательном рассмотрении он не нашел ничего страшного в словах и действиях студента Лойолы и наказывать или преследовать его никак не собирается.
Поладив с парижской инквизицией, Иньиго благополучно поступил… в ту самую коллегию Святой Варвары, ректор которой с таким предубеждением относился к нему. На этот раз Лойола оказался в статусе полного пансионера, то есть жил, как бы мы сказали сейчас, в общежитии при выбранном учебном заведении. Его магистр, Хуан Пенья, происходил родом из Кастилии. Они смогли неплохо понять друг друга, тем более что жить им предстояло в одной комнате. Там же проживали еще два студента с того же курса: савояр Пьер Фавр и наваррец Франсиско де Хавьер (в латинском варианте Франциск Ксаверий).