— Я не терплю в своем классе возмутителей спокойствия, — сказал Цзюнь. — К сожалению, не в моей власти тебя исключить, но я запрещаю тебе посещать тренировки. Ты не притронешься к мешку с оружием. Не будешь посещать зал в свободное время. Ноги твоей не будет там, где я провожу занятия. И ты не будешь просить старшекурсников тебя научить. Я не хочу, чтобы ты доставляла мне неприятности. А теперь убирайся с моих глаз.
Рин проковыляла к двери. В ее голове снова и снова отдавались эхом слова Цзюня. Мысли затуманились, подкосились ноги и потемнело в глазах. Она осела на землю по каменной стене и прижала колени к груди, а в ушах бешено стучала кровь.
Потом напряжение в груди прорвалось наружу, и Рин впервые после первого знакомства с академией заплакала, закрыв лицо руками, чтобы никто не услышал.
Она плакала от боли. Плакала от стыда. Но самое главное — потому что два долгих года подготовки к кэцзюй ничего не значили. Она на несколько лет отстала от однокурсников в Синегарде. У нее не было опыта в боевых искусствах, тем более никаких унаследованных техник, даже такой дурацкой, как у Нэчжи. Она не тренировалась с детства, как Венка. Не была такой же гениальной, не обладала такой же памятью, как Катай.
Но что еще хуже, она не имела никакой возможности нагнать остальных. Без занятий Цзюня, какими бы изматывающими они ни были, у Рин не было шанса пройти Испытания. Ни один наставник не примет кадета, который не умеет драться. Синегард — это военная академия. Если Рин не сумеет постоять за себя на поле боя, то какой от нее толк?
Наказание Цзюня было равносильно исключению. С ней покончено. Точка. Через год она вернется в Тикани.
Но ведь Нэчжа начал первым.
Чем больше Рин об этом размышляла, тем быстрее отчаяние превращалось в ярость. Нэчжа пытался ее убить. Она оборонялась. Почему ее выкинули из класса, а Нэчжа отделался легким испугом?
Ответ слишком очевиден. Нэчжа из благородной синегардской семьи, сын наместника, а она — деревенская девчонка без кола без двора. Исключение Нэчжи может вызвать неприятности и политически сомнительно. Он — человек важный. Она — нет.
Нет… С ней не имеют права так поступать. Пусть они и считают, что ее можно выкинуть как мусор, но она не будет просто ждать с поджатым хвостом. Она уже стала кем-то. И не станет снова никем.
Дверь тренировочного двора открылась, и курс вышел. Все спешили мимо, делая вид, что ее не замечают. Задержался лишь Катай.
— Цзюнь отойдет, — сказал он.
Рин молча взяла протянутую руку. Вытерла лицо рукавом и хлюпнула носом.