Учитель Фейрик снова покачал головой.
— Моя дорогая девочка, я не могу, это… это…
Пришло время разыграть последнюю карту. Рин вытащила из-под стула кожаную сумку и водрузила ее на деревянный стол со звучным шлепком.
Взгляд учителя Фейрика с воодушевлением последовал за ее рукой, когда Рин вытащила из сумки тяжелый пакет со сладким запахом. Потом еще один. И еще один.
— Превосходный опиум на шесть лянов, — невозмутимо объявила она.
Такую сумму учитель Фейрик зарабатывал за полгода.
— Ты украла его у Фанов, — с сомнением произнес он.
Рин пожала плечами.
— Контрабанда — непростое занятие. Фаны знают, чем рискуют. Товар постоянно пропадает. Вряд ли они станут жаловаться судье.
Учитель потеребил длинные усы.
— Мне не хотелось бы перебегать дорогу Фанам.
Он имел причины для страха. Жители Тикани предпочитали не ссориться с тетушкой Фан, если заботились о своем благополучии. Она была терпелива и непредсказуема, как змея. Могла годами таить обиду, а потом ударить с хорошо рассчитанной дозой яда.
Но Рин позаботилась о том, чтобы замести следы.
— На прошлой неделе власти в порту конфисковали одну поставку, — объяснила Рин. — А у нее пока что не было времени проверить запасы. Я просто помечу эти пакеты как утерянные. Она их не отследит.
— Но они могут тебя поколотить.
— Не слишком сильно, — пожала плечами Рин. — Они не выдадут замуж поврежденный товар.
Учитель Фейрик с жадностью уставился на сумку.
— Договорились, — наконец сказал он и потянулся за опиумом.
Рин отодвинула пакет.
— Четыре условия. Первое — вы меня обучаете. Второе — обучаете бесплатно. Третье — вы не курите во время урока. И четвертое, если скажете кому-нибудь, где вы это достали, я сообщу кредиторам, где вас искать.
Учитель Фейрик долгую секунду смотрел на Рин, а потом кивнул.
Она откашлялась.
— А еще я хочу взять эту книгу себе.
Он криво улыбнулся:
— Из тебя вышла бы отвратительная проститутка. Никакого обаяния.
— Нет, — сказала тетушка Фан. — Ты нужна в лавке.
— Я буду учиться по ночам, — возразила Рин. — Или в перерыве.
Лицо отдраивающей сковородку тетушки Фан скривилось. В тетушке Фан все было грубым и резким — выражение лица, открытое нетерпение и раздражение, красные от уборки и стирки пальцы, хриплый голос, когда она орала на Рин, своего сына Кесеги, наемных контрабандистов или дядюшку Фана, лежащего без движения в заполненной дымом комнате.
— Что ты ему обещала? — подозрительно спросила она.
Рин окаменела.
— Ничего.
Тетушка Фан грохнула сковородкой о стол. Рин съежилась, испугавшись, что ее кража раскрыта.
— Что плохого в замужестве? — спросила тетушка Фан. — Я вышла за твоего дядю, когда была моложе, чем ты сейчас. Все девушки в деревне выйдут замуж до семнадцати лет. Думаешь, ты чем-то лучше?