Вспоминаю ее обращенные ко мне слова: «Думаю, он бы тебе понравился».
Поворачиваюсь к Виви и уже собираюсь взяться за составление списка возможных претендентов, когда в комнату входит Мадок. В руке у него изящный клинок в серебряных ножнах.
– Вивьен, – говорит он и слегка наклоняет голову, – ты не оставишь нас с Джуд на минутку?
– Конечно, папа. – Она делает едва заметное ударение на втором слове и выходит с моими сережками.
Мадок неловко откашливается и протягивает мне клинок в серебряных ножнах. Гарда и головка эфеса просты и элегантны. На лезвии, вдоль желобка, едва заметный узор виноградной лозы.
– Хотел бы, чтобы ты надела это сегодня. Это подарок.
По-моему, я даже тихонько ахнула. Очень, очень, очень симпатичный меч.
– Ты так прилежно занималась, что теперь я не сомневаюсь: он должен быть твоим. Мастер назвал его Закатом, но, конечно, ты можешь дать любое другое имя или не давать никакого. Говорят, он приносит владельцу удачу, но ведь такое говорят о каждом мече? Этот – что-то вроде семейной ценности.
На память приходят слова Орианы: «Должно быть, он очень любил вашу мать. Он без ума от вас».
– А как же Оук? – спрашиваю я. – Что, если он пожелает этот клинок?
Мадок позволяет себе сдержанную улыбку.
– Ты его хочешь?
– Да. – Ничего другого я сказать не могу. Вынимаю меч из ножен и чувствую, что он как будто сделан специально для меня. Балансировка идеальная. – Да. Конечно, хочу.
– Это хорошо, потому что меч твой по праву и выкован для меня твоим отцом, Джастином Дуарте. Он же и дал ему имя.
У меня перехватывает дух. Никогда раньше я не слышала, чтобы Мадок произносил вслух имя моего отца. Мы никогда не говорим о том, что Мадок убил моих родителей. Мы обходим эту тему. И уж конечно, мы не говорим о том времени, когда они были живы.
– Его выковал мой отец, – осторожно, чтобы ничего не упустить, повторяю я. – Значит, он был здесь, в Фейриленде?
– Да. И провел здесь несколько лет. У меня мало что от него осталось. Я нашел лишь две вещи: одну – для тебя, а другую – для Тарин. – Он хмурится. – Здесь твоя мать и познакомилась с ним. А потом они вместе сбежали в мир смертных.
Судорожно перевожу дух, набираясь смелости задать вопрос, который никогда не произносила вслух.
– Какие они были? – Я даже сама вздрагиваю, услышав эти слова. И не знаю, хочу ли услышать его ответ. Иногда я просто хочу свою мать ненавидеть. Если бы я смогла ее ненавидеть, было бы легче любить его.
Но, конечно, она была и остается моей мамой. Злиться на нее я могу только лишь за то, что ее нет, а в этом уж точно виновата не она.