Например, исчезну вместе с Виви.
Или выторгую себе рыцарство. Останусь и буду защищать Оука, попробую оградить его от влияния Мадока. Конечно, у меня мало возможностей для этого.
Что случится, если я удалю Мадока из этой схемы? Тогда Двор теней не получит золота, торговаться будет не с кем. Придется как-то добывать корону и возлагать ее на голову Оука. И что потом? Мадок все равно станет регентом. Я не сумею остановить его. И Оук будет слушаться его. Мальчик станет марионеткой, жить ему придется в условиях постоянной опасности.
Если только каким-то способом не короновать его и увезти из Волшебной страны. Он станет Верховным Королем в изгнании. А когда вырастет и будет готов, может вернуться в ореоле власти, символом которой является корона Зеленого вереска. До возвращения Оука Мадок сумеет справиться с Волшебной страной, но у него не будет возможности воспитать мальчика таким же кровожадным и воинственным. Не будет абсолютной власти, которую он получит в качестве регента при Верховном Короле. А если бы Оук получил поддержку мира людей, то можно надеяться, по возвращении в Волшебную страну сохранил бы доброе отношение к тому месту, где вырос, и к тем людям, с которыми там встретился.
Десять лет. Если мы удалим Оука из Волшебной страны на десять лет, то он вырастет такой личностью, какой и должен быть.
Конечно, к тому времени может получиться и так, что ему придется отвоевывать трон. Кто-нибудь – вероятно, Мадок или Балекин, или даже кто-то из малых королей и королев, – сумеет засесть на троне, как паук, и сплести паутину собственной власти.
Искоса смотрю на черную поверхность воды. Если бы только существовал способ сохранить трон незанятым достаточно долго, пока Оук не достигнет зрелого возраста вдали от всех этих войн, планируемых Мадоком, вдали от всяких регентов.
Я встаю, потому что приняла решение. К добру или ко злу, теперь я знаю, что делать. У меня есть план. Мадок мою стратегию не одобрил бы. Ему нравятся планы, в которых победы можно достичь разнообразными способами. В моем случае способ только один, и применяется он с дальним прицелом.
Выпрямляясь, я случайно замечаю в воде свое отражение. Всматриваюсь и понимаю, что это не я. Озеро масок никогда не отражает твое собственное лицо. Я подкрадываюсь поближе к воде. В небе ярко светит полная луна, света хватает, чтобы я рассмотрела образ моей матери, смотрящей на меня. Она моложе, чем мне помнится. И она хохочет, зовет кого-то, но я пока не вижу кого.
Мама показывает кому-то на меня сквозь время, разделяющее нас. Что-то говорит, и я читаю по губам. «Смотри! Человеческая девочка». Кажется, я ей нравлюсь.