— Да не за что, — улыбнулся охотник, нехотя отпуская мою руку. — Будь здесь, хорошо?
— Она будет здесь, — твердо заявил Бернард, вновь появляясь как черт из табакерки. — Я присмотрю.
Дейв коротко кивнул и ушел, растворяясь в толпе, а мы с ругару так и остались стоять вдвоем.
— Сахарную вату будешь? — устало вздохнул он, заметив, с каким обожанием я смотрю на девушку, поедающую зеленое облако в нескольких шагах от нас. Я смутилась.
— У меня нет денег, — твердо ответила, давая понять, что платная часть праздника для меня закрыта. Клянчить деньги у Дейва мне попросту не позволяла гордость, а своих никогда не водилось.
— Я заплачу, — просто предложил Бернард, смотря куда-то в сторону.
— Нет! — отчеканила я, направляясь к палатке со сладостями.
— Да брось, — рассмеялся ругару, нагоняя меня. — Я же вижу, с каким обожанием ты на нее смотришь, а стоит эта вата сущие гроши. Мне не сложно тебя порадовать.
— Почему вы должны меня радовать? — удивилась я, незаметно беря из палатки пряник. Праздничное угощение исчезло, стоило ему оказаться у меня в руке, и уже через секунду я наслаждалась рассыпчатой сладостью. У Дейва в доме в основном мясо да овощи, реже появляются фрукты, а вот сладкого почти нет. Этой ночью я должна наесться вдоволь, так, чтобы в ближайшие дни вспоминать новогодние угощения с улыбкой.
— А почему я не могу порадовать девочку-сироту? — вопросом на вопрос ответил Бернард. Его слова неприятно резанули слух, я почувствовала обиду и желание прекратить общение.
— С чего вы взяли, что я сирота? — прозвучало довольно резко, но справиться с эмоциями я не смогла. — Я верю, что где-то у меня есть семья, которая ищет и ждет меня!
Ругару некоторое время помолчал, наблюдая за тем, как я уплетаю пряник, и тихо произнес:
— Я не хотел тебя задеть. Просто Дейв занят, общаться ты можешь только со мной, денег у тебя нет… Вот и решил скрасить новогодний вечер.
Он меня жалеет. Ругару, монстр, людоед жалеет меня. Его мотивы неприятно обожгли душу, вызывая протест и желание развернуться и уйти, но я обещала Дейву ждать здесь. Жалость — одно из самых противных чувств, особенно, когда его испытывают по отношению к тебе. Я не нуждаюсь в том, чтобы жалеть меня и пытаться накормить сладостями, как какого-то потерявшегося ребенка! И тут пришло отчетливое понимание: для Бернарда я и есть потерянный одинокий ребенок.
Отвернувшись от мужчины, я жевала сладкий пряник, почти не чувствуя вкуса. Слезы душили меня, но давать им волю нельзя. Так вышло, что я потеряла память и оказалась вдали от дома, но все обязательно наладится, я это знаю. Моя семья найдет меня, заберет домой, и я все вспомню. Непременно.