Я смотрел, как ее палец обводит края золотого кольца, и затаил дыхание.
— Как долго ты тренируешься? — спросила она. Все мои мышцы напряглись.
Ненадолго закрыв глаза, я открыл их вновь, чтобы посмотреть на жену, и признался:
— Уже некоторое время.
«Четыре месяца, если быть точным», — добавил я мысленно.
— Здесь? — спросила она. Я кивнул головой. — У меня под носом, прятался на виду, или только в тени, когда меня нет?
Я откинулся на спинку стула от злости в голосе Кисы. Она редко на меня злилась.
Очевидно, мои тренировки вывели ее из себя.
— Ты не поймешь, — ответил я.
Разгневанное лицо Кисы немедленно наполнилось болью. И я сразу почувствовал себя дерьмом.
— Я бы с удовольствием, Лука. Я бы поняла, — прошептала она. — Если бы ты поговорил со мной, я бы поняла.
Резкий тон ее голоса заставил меня посмотреть на ее красивое лицо. Я мог видеть боль, отраженную на нем. И это разорвало меня в клочья. Вздохнув, я встал и обошел ее стол. Добравшись до Кисы, я отодвинул ее стул и сел перед ней на край стола.
Моя рука скользнула по ее мягкой щеке, и она наклонилась к моей ладони.
— Мне это нужно, solnyshko. Мне нужно тренироваться, бороться. Это было моей жизнью так долго, что это все, что я знаю. Теперь это часть меня. Здесь, в этом зале, я чувствую себя более спокойно, чем когда мы с нашими отцами. Я пытался не приходить сюда, но не смог. Я должен был вернуться.
— Lyubov moya, — сочувственно прошептала она и подалась вперед на своем месте.
Руки Кисы пробежали по моим бедрам. Я уставился на нее и вздохнул.
Эта женщина была моим миром. Женщина, которую Бог создал идеальной для меня.
Киса потерла губы и осторожно добавила:
— Я видела наших отцов снаружи. — Она больше ничего не сказала, просто позволила этой информации повиснуть в воздухе.
Я напрягся и стиснул челюсть.
— Они видели меня, — нехотя признался я, — они видели, как я дрался в клетке, видели, как я сломал бойцу нос и вырубил его.
Я посмотрел на Кису, вспомнив, как мой отец и пахан в шоке наблюдали за мной, когда я возвышался над бойцом, которого повалил на землю.
— Я видел их разочарование, — сказал я. — Мой отец не сказал ни слова. Он просто смотрел, как я вытираю кровь с груди перед тем, как выйти из спортзала. Как и пахан. Я разочаровал их, я видел это по их лицам. Я не тот человек, которого они хотят. Мне стыдно перед ними, Киса. — Руки Кисы сжались на моих бедрах, а голова откинулась в сторону.
Подстрекаемый ее прикосновением, я продолжил:
— Им не нужен такой человек, которым я сейчас являюсь, solnyshko. Они хотят Луку из прошлого. Обещание того парня, которого они знали много лет назад. Они не хотят этого. — Я указал на свои порезанные костяшки пальцев и татуировку. — Им не нужен гребаный монстр, который не может оправиться от ГУЛАГа.