Соединенные.
Переполненные.
Смешанные.
Пока мы лежали в объятиях друг друга, из уголков моих глаз выскользнули слезы.
Предательство моей семьи было полным, осознанным и глубоким. Но мои чувства к Заалу тоже.
Недели наблюдения за тем, как он ходит взад и вперед по подвалу, закованный в цепи, породили мою одержимость. Наблюдение, как он ломается от наркотика, который отравлял его вены, когда он лежал сломленный на полу, породило мое сострадание.
Наблюдение, как он прислонялся к стене, закованный в кандалы, с потерянными и одинокими глазами, породило мою привязанность. Но лежать здесь, в его объятиях, в тепле, это открыло мое сердце.
Заал был в моем сердце.
Удары его пульса начали замедляться. Его мягкое дыхание на моей шее выровнялось. Мои руки продолжали гладить его позвоночник. Затем Заал поднял голову.
Мои глаза встретились с его, и мое сердце разбилось.
Его глаза наполнились слезами, на лице появилось недоверчивое выражение.
— Заал? — спросила я едва слышным шепотом. — Что случилось?
Две слезинки упали на его щеки, стекли по его оливковой коже, а затем упали на мою грудь. Мое сердце сжалось при этом разрушительном зрелище, а затем полностью разбилось, когда он сбивчиво спросил:
— Я… я действительно свободен?
Обхватив его за шею руками, я крепко обняла его, чтобы прогнать недоверчивое выражение лица.
— Да, — заверила его я и уткнулась носом ему в шею. — Ты свободен, Заал. Тот человек больше не сможет причинить тебе боль. Ты в безопасности. Ты свободен. Больше нет никакой боли.
Его руки за моей спиной сжались, когда я произносила эти слова. Его дыхание было тяжелым, и я чувствовала, как слезы из его глаз падают на мои волосы.
— Тссс… — успокаивала я, поглаживая его волосы руками.
Заал оставался таким несколько минут, все еще погруженный в меня. В конце концов, он поднял голову. Я впитывала его взгляд, каким он смотрел на меня… как будто я была для него всем.
— Для… тебя? — спросил он.
Я задержала дыхание.
— Что? — прошептала я.
— Свободен… для тебя?
Я прижала руку к его лицу.
— Нет. Мой брат освободил тебя. Я уже была дома, когда тебя привезли сюда. — Я взглянула вниз. Румянец наполнил мои щеки. — Я наблюдала за тобой в подвале. После нескольких недель наблюдения издалека, я… мне наконец-то пришлось увидеть тебя лично.
Нахмурившись, Заал размышлял над тем, что я ему рассказала. Я погладила его по щеке пальцем.
— Ты помнишь что-нибудь о той ночи, когда тебя освободили?
Лицо Заала исказилось, как будто ему стало больно. Он крепче сжал меня.
— Я… я помню боль, ярость. Я помню цепи и желание убивать. Затем яд и боль покидают мое тело. Потом слабость, замешательство. — Его верхняя губа дрогнула в улыбке, и он добавил: — Затем ты. — Он выдохнул через нос. — Твоя маленькая рука на моей коже.