— Ваше женское коварство работает в любом возрасте, — грубо бросил он. — У нас, мужиков, по крайней мере, все ясно: куда захотел, туда и сунул. А вы… «Дам одному, чтоб тому, который мне нужен, тоже захотелось»… Бедный Борман.
— Мюллер.
— Один хрен! Да выпустят их когда-нибудь из этого зала или нет?! Нам что, до ночи тут торчать, чтоб я, наконец, мог от тебя избавиться?! — Алексей взвился с хромоногого стула и принялся мерить аршинными шагами — четыре туда и столько же обратно — совсем для того не предназначенный аппендикс судебного коридора…
Да, то заседание действительно оказалось последним. Искренне скорбевшая о порушенной ячейке советского общества судья и два пузатых, несколько одуревших от ее горячности заседателя в ярко-синих спортивных костюмах вымучили заветное: «Ваш брак расторгается», — и Алексей так и не узнал никогда, действительно ли такой же влюбчивой, как он сам, выросла его дочка Лёся…
Странно, что он вспомнил об этом сейчас, только что проснувшись, даже глаз еще не раскрыв, в этом проклятом, каком-то насильствующем доме… Но все! Больше его ничто здесь не удержит. Повесть закончена, и даже подписан договор с издательством — это Алечка провернула, спасибо ей… Вчера… или не вчера… Ну, ладно, не будем заострять — недавно… Вошла сияющая, неуловимо нарядная в своем мнимо скромном темно-сером, отделанным кипенно-белым кружевом платье, с таинственным видом, словно готовя праздничный сюрприз для мальчишки-шалуна:
— У меня для тебя кое-что есть… — и с легким торжеством плюхнула прямо на тумбочку несколько листков бумаги, предусмотрительно положенных на твердую папку.
Руки у него тряслись после очередного стрясшегося накануне загула, в голове не утихало далекое бренчание, нестерпимо хотелось пить — но Алексей пересилил себя, демонстрируя несуществующую заинтересованность. Он уже знал, что печатных строчек не разберет — все они слились для него в грязные серые пятна на гербовой, кажется, бумаге — но признаться в этом было равносильно какой-то самой последней трагедии, и потому он старательно изобразил углубленное чтение, даже головой кивал для убедительности. «Хорошо, что ей можно полностью доверять… — прошмыгнула слабая мысль. — Иначе так ведь что угодно можно подсунуть…».
— Ну? Прочел? — с радостным предвкушением похвалы и сопутствующей ласки Аля придвинулась к нему, обдав свежестью, — как окно в весенний сад открыла. — Ты не рад, что я это устроила? Почему не подписываешь?
— Конечно… Здорово… — забормотал он. — Спасибо тебе… огромное… Я просто не пойму, где тут…