Почему существа, столь преуспевшие в физике и инженерии — они преодолевают огромные межзвездные пространства, призраками проходят сквозь стены, — гораздо меньше умеют в биологии? Почему, если стремятся соблюсти тайну, они попросту не стирают все воспоминания о похищении? Не могут? А почему их медицинская аппаратура соответствует размерам человека и весьма смахивает на оборудование районной клиники? К чему эти многократные соития инопланетян с людьми? Взяли бы немного яйцеклеток и спермы, считали бы генетический код и наплодили бы любое количество особей с самыми разными генетическими вариациями. Даже мы, люди, еще не научившиеся стремительно пересекать пространство Вселенной и проходить сквозь стены, умеем клонировать клетки. А уж говорить, будто мы появились в результате инопланетной программы, — когда у нас 99,6% общих генов с шимпанзе… Мы к ним ближе, чем крысы к мышам. Постоянная тема совокупления в этих рассказах уже могла бы насторожить: сложное равновесие между сексуальными побуждениями и социальными условностями всегда было характерно для человеческого общества, а в наше время то и дело всплывают жуткие истории — и правдивые, и лживые — о людях, подвергавшихся насилию в детстве.
Вопреки тому, как это зачастую изображается в СМИ[36], ни в том опросе, ни в «официальных» отчетах ни разу не задавался прямой вопрос о похищении инопланетянами. Этот вывод был сделан из других ответов: если человек проснулся, ощущая странное присутствие рядом, если он почувствовал, как летит по воздуху и т. д., значит, речь идет о похищении. Опрашивавшие не проверяли даже, относятся ли ощущение чужого присутствия, полет и другие впечатления к одному и тому же событию. Вывод — миллионы американцев побывали в руках у пришельцев — сомнителен, поскольку сделан на основании некорректно проведенного эксперимента…
Тем не менее сотни, если не тысячи «похищенных» находили психотерапевтов, готовых им помочь, или даже группы поддержки для подвергшихся инопланетному насилию. Другие, с такими же проблемами, молчали и не обращались за помощью, опасаясь, что их сочтут душевнобольными.
Высказывается и другое предположение: многие похищенные отказываются рассказывать о своем опыте, опасаясь навлечь на себя насмешки и критику скептиков (однако немало людей добровольно участвуют в радиопередачах и в ток-шоу на телевидении). Этот страх почему-то распространяется даже на аудиторию, состоящую из людей, заведомо готовых поверить в пришельцев. Но, может быть, тут иная причина? Что если сами рассказчики поначалу не очень-то уверены — пока не повторят свою историю многократно, — что это было реальное событие, а не особое состояние сознания?