Остаток дня прошел напряженно. Меня все раздражало, выводило из себя и вообще, я была готова лезть на стену, рыть подземный тоннель или, на худой конец, прятаться под стол, лишь бы от меня все отстали.
Всю неделю я была дерганой и злющей. Да такой злющей, что Вовка стал реже ко мне заглядывать. Дескать, не хотел отвлекать начальницу от работы. Ага, отвлекать. Просто струсил, решив не попадаться под горячую руку. А я мечтала запустить в кого-нибудь чем-нибудь тяжелым. Списывая такую нервозность на предстоящий поход к конкурентам, я первые недели не замечала изменений, происходящих во мне. В обеденное время меня начала мучить сонливость, в кабинете постоянно было душно, а духи главного вызывали теперь не только рвотные позывы, как раньше, но и желание застрелиться на месте.
Три недели после «радостной» новости о том, что я удостоена чести представлять нашу фирму у конкурентов, пролетели, как один день. Вроде только проснулась, позавтракала, поехала на работу и… прошло двадцать три дня, если быть совсем уж точной. И вот через еще два дня, у нас назначена встреча. Колобок за это время частенько вызывал меня к себе и инструктировал, что лучше сказать, где желательно умолчать. Как по мне, лучшим вариантом было бы туда вообще не ходить. Владимир тоже присутствовал при инструктажах и подбадривал, как мог. А для бодрости духа мне было достаточно шоколадки и теплой улыбки. Последнюю я и раньше-то редко видела, а уж после развода… Оказалось, что окружают меня далеко не добрые и светлые люди, а наглые, корыстные пауки, целью которых являлось достать до печенки.
И вот сижу я такая за круглым столом в кабинете начальника, кладу незаметно от него в рот квадратик шоколадки, смакую, жалея, что нельзя налить себе обжигающего чая и чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Причем не такая, как раньше, легко контролируемая. Характер этой был другим. Меня сначала бросило в холод, потом стало резко жарко. Потом по спине опять побежал холодок. Шоколадка запросилась обратно.
— Можно я выйду? — попросилась на выход, осознавая, что еще немного и придется вызывать уборщицу. Опозориться перед Колобком было не так страшно, как перед Владимиром. Почему-то его мнение мне было важнее.
— Подождите, Елизавета Викторовна, я не закончил, — не замечая моего убитого состояния, проворчал босс.
Че-о-о-о-орт, еще немного и все, содержимое моего желудка будет красоваться прямо на столе. И частично на ком-нибудь из тех, кто через пару дней будет иметь честь (но не иметь в прямом смысле этого слова) познакомиться с главным конкурентов. И с моим бывшим, если уж совсем не повезет. Этот точно не будет лебезить и попытается смешать нас с грязью. Признаю, я была косвенно в этом виновата. Если нежелание отдавать свою машину можно посчитать за вину.