— Стоит!
И я вновь ее поцеловал.
После, когда мы разгоряченные, но уже успевшие привести себя в надлежащий вид, разошлись в разные концы кабинета (чтобы не было соблазна повторить), меня назвали лучшим, что было в жизни. А потом согласились ко мне переехать, так как нечего приличной начальнице в кабинете срываться на своего помощника. А все из-за того, что меня опять стала мучить совесть. Вот и получил… запоздало обидевшуюся беременяшку, у которой гормоны постоянно пошаливают.
— И вообще, — в итоге выдало мне мое персональное чудо, — почему ты раньше молчал? Напакостил и сделал вид, что не при делах. Зараза ты, Петров!
— Не отрицаю, — развел руками, стараясь не смотреть на соблазнительно раскрасневшуюся Летунову. — Я придурок, который не уверен в себе и по уши влюблен в мечту.
— Я не поняла, это такое признание или ты решил ко мне подмазаться? — выгнула тонкую бровь Елизавета.
Я все-таки на нее посмотрел. И сразу пожалел об этом. Сорвался с места и оказался рядом, жадно целуя свою женщину. Еще немного и у меня в очередной раз снесет крышу… Положение спас звонок главного, который по внутреннему номеру отыскал свою пропащую подчиненную. Пришлось идти на ковер и докладывать, как прошла встреча в «Кронвэл». И хорошо, иначе точно бы спалились к чертовой матери перед всем отделом и полетели бы с работы за нарушение дисциплины.
Да уж, в тихом омуте черти водятся. Сам от себя не ожидал подобной несдержанности. Понял, что мне дали зеленый свет и давай распускать руки. Я же друг, опора, помощник, брат, коллега. Какое там… Все, проехали свою станцию, когда еще можно было нажать стоп-кран и пересесть на другую электричку. Теперь только до конечки.
— Лиза, брось эту гадость, — проворчал муж, пытаясь отнять у меня тарелку с тонко нарезанными кусочками селедки.
— Еще чего, — проворчала, с силой хватаясь за края посудины.
— Лиза!
— Не буду говорить, сколько лет я уже Лиза, — отрезала, волком смотря на мужчину.
— В ЗАГСе я видел твой паспорт, — хмыкнул Вовка. — Так что о твоем возрасте осведомлен. Отдай, говорю. Тебе нельзя столько соленого. Отеки будут.
— Знаю, — всхлипнула, понимая, что он, как всегда, прав. Еще бы, столько литературы для будущих мамочек перечитал. Будто это не я, а он через месяц рожать собрался. — Но отказать себе не могу. В роддоме поесть нормально не дадут.
— Лопать тоннами селедку — это не нормально. — Тарелку у меня все-таки забрали.
Насупилась и отвернулась к окну. Слишком быстро у нас все происходило. Но не сказала бы, что была против. После того, как он узнал, что станет отцом, отношения между нами поменялись. Нет, он все так же носил мне в кабинет чай и вкусности. Изменения заключались в другом: Владимир перестал скрывать свои чувства, о которых я, слепая и влюбленная в другого балда, не знала и не замечала интерес помощника к своей персоне. Тогда, на праздновании восьмого марта, у него, как и меня снесло крышу. Последствие этого «крышесноса» должно было родиться через четыре недели. Живот был огромным. Но я не жалела о том, что скоро стану матерью. Ждала появления первенца с таким же нетерпением, как и Вова.