- Опять ты, - на выдохе раздраженно сказал он, закатив глаза. – Убирайся, надоедливый мальчишка.
- Не уйду, Призрак, - я промаршировала через палату и опять села на кресло. Взяв с тумбочки тарелку с кашей, я помешала ее ложкой.
- Что ты делаешь? – спросил он, прищурив взгляд. При свете теплых лучей солнца, его кожа, не скрытая бинтами, казалась болезненно серой и в голубом глазе, не смотря на виднеющуюся там строгость, проглядывалась усталость. Я же, как всегда, вела себя нахально, кидая на него надменные взгляды, хотя, сегодня опять выглядела не самым презентабельным образом. Лежа в больнице, я стала носить мешковатую одежду, предпочитая чувствовать себя удобно, а не красиво. Тем более, благодаря тому, что мои толстовки были мешковатые и их рукава так же были широкими, мне было легче просовывать в них левую руку, с которой еще в ближайший месяц не снимут гипс.
- Собираюсь съесть твой завтрак, - я подняла голову, все еще помешивая ложкой кашу. – Знаешь, тут кормят невероятно вкусно. Даже удивительно, как у них получается так сварить кашу.
- Ты хочешь съесть мою еду? – парень приподнял бровь. – Серьезно? Хотя нет, не хочу углубляться в причины твоего ненормального поведения. Забирай тарелку и уходи к себе.
- Нет, - я вновь отрицательно покачала головой. – Я буду есть тут. И я уже позавтракала и, если съем еще и эту кашу, уйти из палаты не смогу, поэтому я проведу весь день тут, валяясь на этом кресле. Хочешь этого? Нет? Тогда сам ешь, - я протянула ему тарелку, наблюдая за тем, как черты его лица искажаются.
- Не буду, - злой шепот. – И хватит разговаривать, будто ты девушка. Меня от этого тошнит.
- Как хочу, так и буду разговаривать, - пожала я плечами. Я не стала переубеждать его и говорить, что я, действительно, девушка. Какой в этом смысл? Тем более, мне нравилось, как он злится всякий раз, когда я говорю в женском роде. Брезгливость и гнев на его лице, были наградой в нашем небольшом противостоянии.
Как и обещала, я съела его кашу и, потом, долго валялась на кресле, напевая песни, самым скрипучим голосом, на который только была способна. Не выдержав, парень, пытался позвать медсестер, чтобы они вывели меня из палаты, но я забрала у него кнопку вызова. Нечестно, но он сам напросился. Зато в обед, он съел весь суп и даже выпил лекарства, чтобы я поскорее ушла.
Со временем, посещения палаты этого парня, стали для меня небольшой традицией. Он всегда ворчал, ругался, пытался меня прогнать и недовольно щурил глаз, но, тем не менее, ел еду и пил лекарства. Иногда, я смотрела на парня, пытаясь понять, насколько паршиво ему сейчас. После пробуждения, я хотела поскорее выздороветь, а он, наоборот, отказывался от лечения. Глубоко внутри его сознания, бушевал апокалипсис, разрывая парни изнутри. Я его недолюбливала, точно так же, как он ненавидел меня, но я понимала, что мир этого парня разрушен. Вопрос лишь в том, будет он его заново отстраивать или нет.