Объясниться бы с Галей - и ей, и самому сразу легче бы стало. Но когда они встретятся? Да так, чтобы с глазу на глаз? Пожалуй, не скоро. И сегодня, и завтра Бауэр наверняка будет продолжать испытания. Что еще придумают гитлеровские разведчики?
Он не без усилий оторвал от подушки голову, выглянул в подслеповатое окно. На улице оседала рыжая пыль - только что промчалась машина. Не тот ли самый «оппель-адмирал» с буквой «А» в красном треугольнике? Что обозначает эта буква? Какая тайна скрыта в ней? Рассуждая логично, надо начинать с хозяина самой машины. Кто ездит на ней? Да они же, разведчики, кто же еще! Армейские разведчики, или, по-ихнему, абверовцы.
Ах вот оно в чем дело! «А» - значит абвер. Значит, эти офицеры служат в абвере. Так вот куда попал он с Галей!
И сразу пришло отрезвление.
Козлов встал с койки, но привычке оправил серое солдатское одеяло, прошелся по комнате, разминаясь. Из-за прикрытой двери доносилась немецкая речь. Его телохранители были на месте. Он взял полотенце, алюминиевую кружку, небрежно, носком сапога пнул дверь. Оп начинал понемногу приноравливаться к немцам, уважавшим грубую силу. Увидев Козлова, все пятеро располагавшихся в передней солдат вскочили. Им уже было известно, где пил вчера этот русский. Пока Козлов умывался, двое из них сбегали на кухню. Солидная порция котлет с картофельным пюре, а главное - непочатая поллитровка «московской» свидетельствовали, что вчерашнее поведение Козлова было правильным. По всей вероятности, разведчики остались довольны своим выбором.
Стало быть, роль сыграна удачно. И хотя это было только началом задуманной Александром Ивановичем игры, эта первая, пусть маленькая, удача придала ему уверенности и сил.
«Ну и дешево же вы меня цените, господа оккупанты вшивые, - подумал Козлов, взглянув на поллитровку.- Совесть водочкой оплачиваете. Хоть она и московская, все равно не пойдет. А выпить фронтовые сто граммов я все же выпью. Во-первых, потому, что самочувствие у меня прескверное, а во-вторых, мне и без вас это положено. По законам военного времени…»
Позавтракав, он приставил к окну табуретку и, облокотись о подоконник, принялся наблюдать за улицей. Но там не происходило ничего такого, что могло бы привлечь его внимание. Так же, как и вчера, бродили по дворам солдаты. Опять где-то на чердаке подняли перепутанного насмерть петуха, и он, гулко хлопая крыльями, полетел через плетень. За ним погнались. Птица, конечно, глупая, в тактике ни бум-бум. И ее мигом обошли с флангов, взяли в «клещи». Петух жалобно закричал, прося пощады, однако не тут-то было. Подхваченные ветром, над улицей, словно мотыльки, закружились разноцветные перья. Плененного петуха немцы распластали прямо на дороге, и длинный, ужасно нескладный немец, встав ногами на крылья, легко и, видать, привычно открутил ему голову.