— Тогда мне нужен ваш хозяин.
Мне дают его телефон. Я звоню. Там снимают трубку и с диким акцентом говорят: «Алё». Я объясняю, что приехал из милиции и нужно срочно встретиться.
— Какие проблемы? С участковым у нас все в порядке.
— Я не участковый. Я из отдела по борьбе с экстремизмом. Приезжай.
— Сейчас не могу, поверишь?
— Тебе по буквам повторить, где я работаю? Если не приедешь прямо сейчас, к тебе приеду я. И тебе не понравится.
— Мне квартиру ремонтируют. Прямо сейчас должны прийти, дверь новую поставить.
Я понемногу начал злиться:
— Не вынуждай меня звонить в СОБР и к ебеням выносить твою новую дверь, хорошо? Просто приезжай. Мне действительно нужно с тобой поговорить.
В конце концов он приехал. Машина «лексус», улыбка в золотых зубах. Ясно, что местный авторитет, хоть и очень маленький.
— Что случилось? У меня все в порядке. С участковым дружим.
— Мне пофиг, с кем ты дружишь. Я нес проверкой к тебе приехал. У тебя вот эти люди работали?
— Работали. Год назад уволились.
— Что же делать? Мне нужен терпила. Ты уж, будь добреньким, отыщи мне пострадавшего, ладно?
Когда он наконец сообразил, чего от него хотят, то в общем сделал все, что мог. Долго качал головой и говорил, что скинхеды — это плохо. Что его братья очень от них страдают. Хотя было ясно, что сам-то он, со своим «лексусом», ни от кого не страдает.
2
У милиционеров появился первый эпизод, в котором был потерпевший. Не ахти что, но для начала годилось. В крайнем случае в суд можно было идти и с этим.
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
Но первоочередной задачей тогда, конечно, было найти труп. Мы приезжаем в подразделение, на территории которого совершено преступление. Те говорят: концерт был, а трупа не было.
— Как это не было? Нам подсвечивают, что у вас тут черного завалили, а вы говорите: «Не было»!
Материалы по тому вечеру искали долго. В конце концов нашли телефонограмму. Правда, там говорилось совсем не об убийстве, но в целом случай был очень похож. Трупа действительно не было — пострадавшего выписали из больницы уже через день.
Ну хорошо — нет трупа, давайте зацепимся хотя бы за избиение. Продолжаю искать материалы, но материалов по избиению тоже нет. Есть исходящий номер: после проверки материалы направлены в соседнее территориальное подразделение.
Еду к соседям. Снова роюсь в бумагах. А там, как выясняется, уже другим исходящим номером, материалы направлены обратно.
— Черт возьми! — думаю я. — Да что ж это у них тут творится-то, а? Само преступление было совершено на пограничной территории — ровно посередине между двумя территориальными отделениями милиции. Вешать на себя глухарь ни тем, ни другим не хотелось. Поэтому дело футболили, сколько могли.