Да, журналисты ее уже одолевали раньше, но тогда все иначе было. Над ней не висел страх опозорить отца. А тут эти вилки… Как в них разобраться? Потом сообразила: наблюдала за Жанной Валерьевной — та сидела справа — и копировала. И вроде худо-бедно справлялась. Хотя, конечно, утомил ее этот вечер неимоверно. Напрягало все: вопросы, вроде и доброжелательные, а с каверзным подтекстом, улыбки фальшивые, взгляды любопытные, острые и ждущие, как будто все так и выискивали в ней изъян или надеялись на какой-нибудь прокол. На ум неотвязно приходил фильм «Собачье сердце», в частности, эпизод, в котором профессор Преображенский представлял на суд общественности Шарикова. Вот этим Шариковым она себя и ощущала.
Какой-то парень в очках, молодой еще, но с глубокими залысинами, поинтересовался:
— Алена, а расскажите о своей маме. Эта история всех так тронула. Уверен, каждому будет интересно узнать о ней побольше. Кто она, чем занималась?..
Вопрос был не по сценарию, но Руслан Глушко предусмотрел подобное и подготовил варианты ответов. Алена и повторила:
— Мама была просто хорошим человеком. Не прошло и года, как она умерла, поэтому, простите, говорить на эту тему мне еще очень больно.
Однако журналиста это не устроило. Несмотря на приветливый тон, взгляд его был цепким и холодным.
— Я все понимаю и выражаю сочувствие, но… Разве не лучше будет в память о ней как-то раскрыть ее образ?
Ведь он прекрасно знал и про то, что мать спилась (кто ж не знал?), и про то, что на человека уже еле походила, а все равно лез… Алена растерялась, не зная, что ответить. Заметила, как рядом напряглась Жанна Валерьевна, как помрачнел отец, недобро глянув на назойливого парня.
— Ну же? — не отставал он, скаля в улыбке мелкие зубы. — Что…
Но в этот самый миг двери резко распахнулись, явив гостям Максима — расхристанного, с лихорадочно горящими глазами и кривой улыбкой на губах. Русые вихры торчком. Белая школьная рубашка вылезла из брюк, ворот распахнут почти до неприличия.
— А вот и я! — провозгласил он.
Скопище людей, в том числе с камерами, его ничуть не смутило. Он смело продефилировал прямиком к столу, потребовал потесниться и сел напротив нее. Специально, конечно. Прожег взглядом, почему-то абсолютно черным и каким-то настолько бесшабашным, что это аж пугало.
— Ну, лисичка-сестричка, велкам ту хоум! — Максим взял рядом стоящий бокал с вином и по-гусарски выпил до дна.
— Очень интересно, — хихикнул все тот же репортер. — Скажите, Максим, а вот вам как вся эта давняя история?.. Ваша мама ведь…
Алена внутри вся сжалась, Максим же явно нехотя отвел от нее взгляд, лениво и даже с раздражением осмотрел журналиста.