Когда Шарлотт закончила беседу с нелегалами и собралась домой, пришла Танганьика Джон, помощник мэра, спросить, не могла бы мисс Армстронг зайти и помочь мэру разобраться с одним важным, но неясным вопросом. Шарлотт это показалось подозрительным, как и сама Джон – высокомерная женщина, стройная и модно одетая, чьей единственной обязанностью было помогать мэру. А это означало, что Танганьика была частью оборонительных укреплений, воздвигаемых Галиной Эстабан вокруг собственной персоны. В распоряжении Джон было несколько людей, пекущихся о репутации верховного мэра, в то время как город задыхался в его деспотичной власти.
Шарлотт с предельной любезностью ответила согласием и последовала за Джон в административную резиденцию, расположенную в пентхаусе. Там мисс Армстронг встретили еще три помощника мэра, которые, как и Джон, попросили ее помочь мэру написать пресс-релиз, объясняющий, почему ввести иммиграционные квоты было необходимо и что это сделано для блага людей, уже проживавших в городе.
От этого Шарлотт сразу отказалась.
– Вы нарушаете федеральный закон, – сказала она. – И вам известно, что его авторы очень ревностно относятся к своему праву устанавливать эти правила. А моя работа заключается в том, чтобы представлять тех самых людей, которых вы пытаетесь отсюда вытеснить.
«О нет, это не совсем так…» – принялись заверять помощники мэра, тут и сама Галина Эстабан появилась в офисе – прекрасная внешность, плавные движения, надменная поза и… глупые решения. Шарлотт давно уже догадывалась, что надменность и глупость – две стороны одной медали. И вот Галина лично повторила мисс Армстронг свою просьбу, будто надеялась, что та не устоит перед ее обаянием, невзирая на давнюю вражду. Видимо, мэр искренне считала, что лицемерием можно заменить дружбу, но Шарлотт сразу ее разочаровала, дав понять, что личная просьба вряд ли может иметь какой-либо вес. Галина попыталась объяснить свою просьбу тем, что предлагаемые меры необходимы для охраны границ города, который они обе любят, и так далее.
– Невозможно охранять границы там, где никаких границ не существует, – сказала Шарлотт.
Галина нахмурилась и даже надула губы. Она и в кресло мэра попала, надувая губки, когда ей что-то не нравилось, но мисс Армстронг этим было не пронять. И несмотря на притворную веселость и снисходительность Эстабан, уловила в ее глазах холодный блеск стали, с которым мэр приняла враждебный выпад. Впрочем, Шарлотт ответила таким же взглядом – это ведь Галина выбросила иммигрантские службы за борт, создав государственно-частное объединение, наихудшую из всех мыслимых форму регулирования движения народонаселения!