Я расслышал смех в ее телефоне – знакомое хихикающее сопрано.
– Хорошо, буду с нетерпением ждать встречи. Спасибо еще раз за звонок.
Телефон выпал у нее из рук на скамейку, она молча уставилась на побережье Джерси, затем на океан.
– Президент? – спросил я.
– Да.
– Так я и думал. Чего она хотела?
– Поддержки.
– Конечно, но… круто!
Она посмотрела на меня и улыбнулась:
– Это может быть реально интересно.
Позднее похолодало, волны чуть увеличились, и я повернул Буревестника к берегу, планируя заночевать на пристани в бухте Оушен-Сити, где можно было подзарядить батареи, а на рассвете отправиться дальше. Начальник пристани сообщил по радиосвязи, что свободное место у них есть. Поскольку солнце уже садилось за мэрилендский горизонт, я прошел за волнолом и, следуя указаниям начальника пристани, нашел место. Шарлотт привязала к утке один фалинь, я другой, и все было готово. После того как я поставил батареи заряжаться, мы вдвоем вышли в ресторанчик с выходящими на пристань окнами. «Конец шоссе 50». Прекрасный вид. Я мог устроить на борту барбекю, но не хотелось. Здесь было лучше, а мы хотели отдохнуть и побыть вне своего борта.
За ужином мы говорили не только о деньгах и политике, но еще о музыке и о городе. Она родилась и выросла в Линкольн-Тауэрсе, прямо на Гудзоне. А я рассказывал об Оук-парке, штат Иллинойс, мы ели вермишель с морепродуктами и распивали бутылку белого вина. Она не сводила с меня глаз, но я не чувствовал, будто за мной наблюдают или оценивают. Я попытался объяснить, что торговля интересует меня больше как загадка, которую нужно разгадать, или как история, которую нужно собрать по крупицам из массива данных. Я рассказал о своей теории многожанрового экрана, позволяющего увидеть разом весь мировой разум. Коллективный интеллект.
– Как история мира, – сказала она, когда я попытался это описать.
– Да, которую можно наблюдать на экране. История в процессе свершения.
– И которую можно оценить количественно. И делать на нее ставки.
– Да, именно. История, превращенная в игру на деньги.
– Она, наверное, всегда такой была. Но хорошо ли это?
Я пожал плечами:
– Раньше мне казалось, что да. Мне это само по себе нравилось. Но сейчас я думаю, это должно быть нечто большее, чем что-то, на что можно делать ставки. Как этот строительный проект, это скорее, даже не знаю…
– Как вершить историю.
– Может быть. По крайней мере что-то вершить.
– Ты получил, что хотел, когда сходил к Рамиресу?
– Ну, я выкупил его долю. А он не стал сопротивляться. Думаю, потому что его охрана нарушает закон. Я мог бы вовсе сжечь мосты, но не знаю… Он сказал, мы еще увидимся. И я не понимаю, что мне по этому поводу думать.