Невольно едва скулы не свело от неприятного предвкушения. Не зря Лена толковал про комиссии и всякое такое - я ведь читал о том, как простой советский гражданин выезжал за границу! Это был просто ужас. Ладно там в соцстрану - комиссия, характеристики, ОВИР и все такое - это полбеды. А вот если в капстрану - это настоящая беда. Жутчайшая тягомотина, всесторонние проверки, комиссии и все такое прочее. Кстати, а оно мне надо? Вот зачем я
согласился на поездку в США? Зачем сам себя поставил в положение просвечиваемого со всех сторон пациента?! Меня же как рентгеном просветят! А если? И что тогда делать?
А ничего. Пусть попробуют доказать что я Шаман. Печатную машинку, на которой я писал письма Брежневу - спрятал, никто кроме Зины не знает, кто я такой. А она не выдаст. Уверен - не выдаст! Баба - кремень, о нее любой клинок затупится! Только искры полетят! И тронуть ее непросто - всемирно известный психиатр, с публикациями в зарубежных изданиях, с разработанной ей общепризнанной методикой работы с больными.
Вот только с маньяками что делать...надо срочно их убирать. Сливко и Чикатило. Обязательно убирать! Весной. Дождусь весны, и вперед. Вот только оружие надо добыть. С одним ножом ехать как-то...хмм...стремно.
Единственное место, где я могу раздобыть пистолет - это тир. Для того, честно сказать, я туда и пошел. Не для тренировки - зачем мне тренироваться? Я и так из любого пистолета с десяти метров все пули в лоб «мишени» посажу. Но как наладить контакт с тем, кто заведует оружием? И может ли он мне помочь?
Я завел разговор с Сергеем Аносовым через три месяца после того, как мы с ним познакомились. Это было начало марта - на улицах лежит снег, весной еще и не пахнет, и только с южной стороны сугробов начинали появляться небольшие «подпалины», каверны, будто все сугробы в одночасье заразились дурной болезнью. Я пришел в тир ближе к вечеру, когда солнце уже склонялось к горизонту, и знал, что в тире практически не останется народа. Аносов задерживался допоздна, он вообще почти жил в тире, так что я его никак своими посещениями не напрягал, тем более что меня он всегда принимал с видимым удовольствием, и наше вечернее чаепитие превратилось уже в некое подобие ритуала. Отстрелялся по мишеням, сжег пачку патронов - милости просим, пожалте на чай! Я каждый раз приносил с собой или конфеты, или печенья, а то и зефир с шоколадом и без шоколада - что попадется, то и приносил. Мне было приятно угощать Сергея, как ему приятно угощать меня. Мы, такие внешне разные, были с ним очень похожи внутренне. Мы были СВОИМИ.