Наконец, даже Макнотон понял, что происходит нечто более серьезное, чем простой разгул вышедшей из-под контроля толпы. Тысячи афганцев в городе и в округе, откуда тоже поступали тревожные сообщения, выступили практически в одночасье. Мятеж явно кем-то управлялся. Пошли даже слухи о том, что к священной войне против англичан призывает сам Шуджа, и скоро действительно перехватили послания, скрепленные его личной печатью. На какое-то время впавшие в панику англичане поверили в подлинность этих писем и в то, что шах ведет двойную игру. Но довольно быстро обнаружилось, что письма — всего лишь преднамеренно распространенная заговорщиками подделка. Однако одновременно с этим стало ясно и то, что положение самого шаха не менее шатко, чем положение его покровителей.
Двести человек из его гвардейцев, попытавшихся оказать сопротивление, были перебиты, остальные, побросав оружие, в беспорядке бежали под защиту стен Бала Хиссара. Унизительное поражение тех, кто должен был его защищать, повергло афганского правителя в «жалкое состояние уныния и тревоги», — писал Кэй. Англичане также весьма обеспокоились столь неожиданным и драматическим поворотом событий. «Ужасная истина вдруг обрушилась на нас, во всем афганском народе у нас не оказалось ни единого друга», — записал в своем дневнике один офицер. Веселой жизни, которой столь долго наслаждался гарнизон, пришел конец. В незаконченном отчете, найденном после его смерти, Макнотон пытался оправдать свою неспособность предвидеть приближавшуюся бурю. «Меня сочтут виновным в том, что я не сумел предсказать наступление шторма. На это могу ответить лишь то, что ничего не заподозрили и другие, имевшие гораздо больше возможностей наблюдать настроения людей». Ни словом не упомянув о Роулинсоне и Поттинджере, чьи предупреждения он проигнорировал, главную вину Макнотон попытался свалить на Бернса — мертвый возразить уже не мог.
Неблагоприятно сказались на развитии событий и перемены в самой Англии. В августе того года правительство тори во главе с сэром Робертом Пилем сменило администрацию вигов Мельбурна и немедленно приступило к строгой экономии средств. Содержание войск в Афганистане стоило больших денег, и предполагалось, что режим шаха Шуджи-уль-Мулька теперь должен стоять на собственных ногах, тем более что русской угрозы более не было. Поэтому чиновники решили, что по мере укрепления сил Шуджи английское военное присутствие в Афганистане, в отличие от политического, должно постепенно сокращаться. Для начала Макнотону велели прекратить щедрые выплаты племенам, контролирующим пути сообщения между Кабулом и британской частью Индии, что обернулось фатальным исходом: прежде нейтральные племена стали первыми, кто присоединился к восстанию.