Но афганцы не стали нападать, а открыли интенсивный огонь из своих длинноствольных фитильных ружей или джезейлей по плотно скученным английским каре издали. Через минуту солдаты, оказавшиеся в своих ярко-алых мундирах отличными мишенями, поняли, что их короткоствольные английские мушкеты бессильны: пули не долетали до цели. В таких ситуациях пехоту всегда выручала артиллерия, выкашивавшая бреши в рядах противника, а конница доделывала остальное. Однако, как записал Кэй, «проклятие Господне пало на этих несчастных», — их единственная девятифунтовка все еще не остыла, и использовать ее без риска взрыва было немыслимо. А тем временем солдаты падали и падали под пулями афганских стрелков.
Более того, к ужасу наблюдавших за боем из расположенного далеко внизу лагеря, крупный отряд афганцев начал подбираться к ничего не подозревавшим англичанам по оврагу с тыла. Мгновением позже афганцы выскочили и с дикими криками бросились в атаку, британцы дрогнули и побежали. Командир бригады приказал горнистам трубить сигнал «Стой» и сам лично схватился с врагом, проявив замечательную храбрость. Бегство остановили, офицеры сформировали сомкнутый строй и при поддержке кавалерии повели солдат в штыковую. Враг был остановлен, наконец-то заговорила девятифунтовая пушка, и афганцы, понеся тяжелые потери, были все-таки отброшены с холма.
Однако британцы торжествовали недолго, поскольку афганцы, быстро усваивая их уроки, тут же сосредоточили огонь своих джизейлей на артиллеристах. Стрелять из орудия стало практически невозможно. Одновременно, оставаясь вне досягаемости огня британских мушкетов, они продолжали и методичный расстрел потрепанного отряда, повергая солдат в смятение. Наконец очередная группа афганцев снова незаметно подобралась по оврагу и неожиданно с тыла с дикими криками и длинными кинжалами накинулась на солдат, в то время как с фронта поддерживался плотный непрерывный огонь с почти невидимых за камнями позиций. Этого английские и индийские части не выдержали. Они пустились в беспорядочное бегство и укрылись в лагере, очистив холм и оставив на неизбежную гибель раненых.
«Беспорядочное бегство британских войск было полным, — писал Кэй. — Пехота и кавалерия, европейские и туземные солдаты одной огромной смешанной массой неслись в лагерь». Попытки генерала Элфинстона и штабных офицеров, наблюдавших за сражением с британских позиций, сплотить их и повернуть назад ни к чему не привели. Солдаты потеряли все: и мужество, и дисциплину, не говоря уже о трех сотнях убитых и брошенных товарищей. Как бесстрастно отметил Кэй, «они забыли, что они британские солдаты». Афганцы преследовали отступающих на такой дистанции, что использовать орудия из лагеря было невозможно без риска поразить своих. Если бы торжествующий враг продолжил преследование, писал Кэй далее, то он ворвался бы в лагерь и вырезал весь гарнизон. Но каким-то чудом, вероятно, следуя приказам своих командиров, афганцы остановились и отошли. «Они, казалось, сами были удивлены своим успехом, — отметил один молодой офицер, — и, искалечив по своей ужасной привычке оставленные на холме тела, вернулись с ликующими воплями в город». Эти бои за холмы при селении Бемару получили название «бемарийских качелей».