Сделав подсечку, Филипп, несмотря на сложность — разница в весовых категориях, как-никак — провел всего лишь подъем переворот и бросок через плечо. С такой задачей даже дети могут справиться. Данный прием — единственное, что смог сделать спецназовец в этой ситуации. Но, как оказалось, приема было достаточно. Соперник, оказавшись на полу, широко открытыми удивленными глазами смотрел на Филиппа. Сам спецназовец огляделся вокруг. Две кровати, две тумбочки, на полу несколько шкур. Напротив уже знакомый шкаф, от которого он поспешил отвернуться, чтобы лишний раз не видеть свое отражение. Рядом еще и книжная полка висела, в три ряда заставленная книгами. Видимо, в этого монстра не все вместилось. Буквы на корешках Филипп разобрать не смог. Даже глаза протер несколько раз. Не получилось. Они расплывались, образуя какие-то закорючки, которые невозможно было не только прочесть, но и найти хоть одну знакомую букву.
Входная дверь открылась, в нее вошел мужчина. На нем был мундир, чем-то смахивающий на тот, который Филипп когда-то видел на картинах времен Наполеона. Только такой же треуголки не хватало.
— Что здесь происходит?! — рявкнул раздраженный мужчина. Выправка, форма, цепкость взгляда — все в нем указывалось на военного офицера. — Почему вы оба еще не одеты? А вы, Сентиар, почему на полу? Ладно эта неженка, — кивок головы на Филиппа, — ему надо как девице, собираться три часа: пока банты поправит, маникюр сделает, мазилки на морду нанесет. Но вы-то…
— Г-г-господ-дин Трэйг, тут… это… у Фратира потеря памяти, он… э-э-э… какой-то не такой, во, — поднимаясь на ноги и с опаской косясь на Филиппа, пролепетал юноша.
— Так, потом разберемся! Чтобы через пять минут оба были… — не успел господин дать команду, как Филипп всего за пару минут был готов и стоял, наблюдая за обоими, находящимися в комнате. — Хм… амнезия, говоришь? — обратился гость в пустоту, рассматривая Филиппа.
Больше никто ничего не говорил. Все трое вышли из комнаты и направились по коридору, как понял Филипп из разговора мужчины с Сентриаром, на тренировочную площадку. Пока шли, Филипп рассматривал место, где оказался. Здание — как в музее, в который они с одной из любовниц как-то ходили. Все сделано под старину. Резные ручки на дверях, на полу лежали ковры с таким большим ворсом, светлой окраской, что по нему и ходить в обуви жалко было. Да и сама одежда была вычурной, помпезной. Низкие потолки на которых через каждые метров пять висели миниатюрные светильники странной формы: широкие листья, которые сами по себе светились, давая достаточно света, но ни одной лампочки Филипп так и не увидел. Чудеса!